Неделя

— Зачем это им? Хотят взять нашу землю?

— Я-то откуда знаю. Будем ждать, что скажут Хоукс.

— Ты, кстати, зря зовешь его принцем.

— Это почему?

— А он коронован теперь. Я в газетах видел, с фотографиями.

— Поменьше газет читай, там и не в такое поверишь. Вот мне жена тоже говорит..

Я захожу уже не в первое заведение, и в каждом обсуждает стрельбу по принцу. И почти в каждом обвиняют в этом итальянцев Манхэттена. Очевидно, Майкл решил в этой войне поддержать Бруклин. Столь же очевидно, что он сам и провёл покушение, и теперь юному Джастину придётся покинуть город, а Майкл получит абсолютную власть. Этим вечером судьба Джерси Сити круто меняется. А за окном рывками, когда на него не смотришь, темнеет небо, горят уличные фонари и сверкают фарами потоки машин. Люди замечают изменения, но жизнь продолжается, как если бы всё осталось по-прежнему. Я встаю со своего места, снимаю с вешалки пальто и выхожу из заведения.

…

Через минут пятнадцать захожу в другое.

"Ночное небо" встречает гостей шумом и весельем на танцполе и нервным ожиданием у барной стойки. Как обычно. Но на этот раз один из сидящих у стойки — сам Майкл Око Хит.

— И какие новости?

— Да никаких, Майк, всё по плану. Заходит ирландец в бар и получает из винчестера в лицо. Большая часть арестована, остатки мы отстреляли. Копы, участвовавшие в арес

те, получат повышение.

— Том, ты молодец. Теперь от тебя не требуется ничего, можешь отдохнуть. Джастина вывезли?

— Да, да, завтра утром он и мать отплывают в Европу.

— Значит, он в безопасности. Это хорошо.

— Навестишь королевскую семью перед отбытием?

— Навещу, не волнуйся. Можешь идти развлекаться.

Том, похлопав его по плечу, взял со стойки свой коктейль и пошёл к танцполу. Я занял его место. Майкл ждал, что я скажу, я же заказал виски и с неудовольствием заметил, что на танцполе в основном молодые парочки.

— Вы пренебрежительно относитесь к юности, Эдвард. А ведь ещё не слишком старый.

— Мне тридцать два.

— Тогда понятно — он вздохнул — как идёт ваше расследование?

— Неплохо, очень неплохо. Я ищу у местных копов друзей на Манхэттене. К телу никого не пускают, так что доказать чью-то вину невозможно. Я пытаюсь узнать, кто дал им приказ так действовать.

— Продолжайте в том же духе, все расходы я оплачу.

— Сможете завтра подкинуть меня в Нью-Йорк?

— Не обижайтесь, но я хочу в кои то веки побыть наедине с собой. Днём нажрусь, вечером погуляю где-нибудь в тишине.

Он задумчиво потягивал свой коктейль. Я коротко кивнул бармену, и он налил мне того же.

— Я раньше очень любил погулять ночью на природе. Или в маленьком городке, почти деревеньке, обязательно с церковью.

— Христианин?

Я покачал головой.

— Мне нравится думать, что днём люди оставляют на улицах и в зданиях свои мечты и те желания, о которых не говорят близким. Особенно это касается церкви.

— Я не думаю, что бог существует. А если бы существовал, вряд ли обращал внимание на каждого мелкого человечка, как бы он не плакался.

— Да, я думаю примерно так же. Но есть богатые люди, получившие уже всё. Они добиваются признания, известности. Может и бог хочет, чтобы в него верили.

Он недолго задумчиво помолчал, потом залпом осушил свой стакан.

— Знаешь, Эдвард, я иногда просто уверен, что бог есть. И уверен, что он смотрит именно на меня.

— На тебя так действует ночь. Только и всего.

— На меня так действует виски — он улыбнулся — Раньше я и правда видел ночь И слвшал тоже. Поверь, алкоголь и громкая музыка лучше.

Я пожал плечами.

— Эдвард, мне двадцать пять. Юность уходит, я бы даже сказал, убегает. Пора остепениться и успокоиться, заняться чем-то.

— Ну так займись.

Оба стакана снова стояли полными.

— У меня не было возможности перебеситься, Эд, нельзя стать взрослым, не побывав подростком. Раньше мне нельзя было "хотеть", потому что я был беден. Я должен был заботиться о себе и сестре, поверь, было не до веселья. Теперь я не могу хотеть, потому что я богат. Всё здесь делается с оглядкой на меня, всем от меня что-то нужно, в моей жизни уже есть всё, и дальше идти некуда. В фильме с добрым концом, Эдвард, что идёт после титров?

Я снова отвечаю на вопросы.

— Ничего. Фильм заканчивается.

— Именно. А жизнь идёт дальше, хотя в ней нет и не будет никаких событий. Усни в холоде и пыли, проснись в теплом и уютном особняке, на третий день тебе уже не захочется жить. Я видел нищету и трущобы, Эдвард Уилсон, я видел куда больше дерьма, чем ты. И я плыл по этому дерьму, пока не выбрался. И что мне делать теперь? Дай совет, тридцатидвухлетний старикан, поделись опытом. Ну же?

Я встал и вышел в темноту улицы, хлопнув дверью. Стакан оставил нетронутым. Пахло влагой, накрапывал легкий дождь. Машин на дороге было удивительно мало. В основном все запаркованы. Рука сама нырнула во внутренний карман пальто, дважды сухо щелкнула зажигалка. В отражении луж на асфальте заплясал крохотный красный огонёк.

***

— Мне чуть пулю в голову не всадили, ты понимаешь?