Недеццкие сказки для перешкольного возраста

— Уж извините меня, что я не такой увлеченный поклонник фольклора, — развел руками Кащей, — но, я не говорю, что не слышал «Сказки о рыбаке и рыбке». Я спрашиваю, про что она?

— Да блин, сбили меня! Так, о чем я говорила?

— Объясняла, о чем «Колобок» и «Сказка о рыбаке и рыбке», — напомнила средняя голова гигантской рептилии.

— «Сказка о рыбаке и рыбке» про то, как кто-то довыебывался, но не хитрый, а жадный. А сказка «Колобок» — метафора про лунный цикл. Колобок символизирует луну, которую мы видим ночью. Первая часть истории, включающая в себя метение по коробу и сусеку, процесс лепки колобка, его приготовления с последующей выкладкой на окно описывают нам увеличение небесного тела вплоть до полнолуния. А вторая часть сказки, с момента падения Колобка из окна, описывает убывание луны. Так повелось, что эта история ходит в упрощенном варианте, но на самом деле каждый из встреченных персонажей — заяц, волк и медведь — откусывают некоторую часть от главного героя. И это является метафорой на то, как луна уменьшается. Лиса же просто доедает остатки — съедает последний бочок главного героя. Этим и завершается лунный цикл. То есть, лунный круг. Круг — это коло. Поэтому сказка и называется КОЛО-БОК.

— Слушай! — восхищенно хлопнул в ладоши царь. — Так с ног на голову переворачивать обыденную, казалось бы, историю, это талант нужен! Давай всё ж таки в дипломаты, а? Деньгами не обижу, хоромы и челядь выделю.

— Я, конечно, благодарна за столь щедрое предложение, однако осмелюсь ответить отказом, продиктованным осознанием своего преклонного возраста, который всё чаще напоминает о себе эпизодическими провалами в памяти. Вот и сейчас, я собиралась рассказать вам что-то связанное с родиной братьев-водопроводчиков, однако вместо этого принялась рассказывать об истинном смысле произошедшей с колобком истории.

— Ух ты! — нахмурился царь. — И действительно ведь, про Италию-то ничего не рассказала.

— А вот сейчас я даже не помню, что там было, в Италии этой. Ну, какой с меня дипломат?

— А жаль, — вздохнул царь, закидывая топор на плечо и собираясь уходить. — Но ты, это, ежели вдруг с памятью наладится, я всегда буду рад.

Старушка кивнула. О том, что с памятью у неё и не разлаживалось, сообщать Яга не планировала. Она не была готова рассказывать царю о том, что давно уже стало историей. Множеством историй.

ПРОБУЖДЕНИЕ?

Сознание вернулось к ней яркой серией образов. Чужая комната. Поющий под окном Ромео. Разговор о нелепости сюжета. Флакон с микстурой. Вязкая горечь под языком, сводящая скулы и вызывающая слюноотделение. Ускользающее сознание.

Приснится же.

А нечего на сон грядущий такие слезливые истории читать, будучи половозрелой циничной женщиной с приличным багажом опыта за спиной.

Юля улыбнулась своим мыслям и попыталась потянуться. Руки наткнулись на камень. Сердце бешено заколотилось в груди. Девушка попыталась пошевелить ногами, согнув их в коленях. Но колени тоже уперлись в камень.

— Твою ж мать! — выругалась она, осознавая, почему было темно, когда она открыла глаза.

Успокоиться, собраться с мыслями. Может это всё еще сон? Какой-то он очень реальный. Ущипнуть себя? Уже щипала, перед тем как с Ромео разговаривать. И вязкий привкус во рту. Микстура всё-таки была. И Ромео был. И похороны. Значит, не сон?

— Только бы это был сон. Пожалуйста, — собираясь расплакаться, проскулила девушка, упираясь ладонями в крышку, пытаясь её сдвинуть.

И сорвалась в истерику.

Закричала, шлепая ладонями по камню над головой, сжала ладони в кулаки и продолжила стучать уже кулаками, рыча диким зверем. Но вскоре выдохлась, сложила руки на груди и безмолвно зарыдала.

— Я же проснусь? — не веря самой себе, спросила она темноту, когда не осталось сил даже на слёзы. — Я же проснусь?

И отвечая на её вопрос, каменная крышка усыпальницы начала съезжать в сторону, пропуская, пусть и тусклый, послезакатный свет.

Но, как оказалось, свет этот нёс не спасение — в шею девушке уткнулось остриё меча.

Юля попыталась сфокусировать взгляд на человеке с оружием, но глаза после кромешной тьмы и рыданий с трудом фокусировались на деталях. Потертая кожаная куртка, неестественно белые волосы, испещренное шрамами лицо и глаза — не человеческие — кошачьи. Или змеиные?

— Допрыгалась, стрыга? — поинтересовался незнакомец.

— Гвинблейд? — изумлённо спросила девушка, забыв о том, что в её шею упирается остриё меча.

— Ты не стрыга? — не менее изумлённо спросил в ответ мужчина.

И давление лезвия ослабло.

— Где я? — начиная подозревать неладное, спросила Юля.

Ведьмак убрал меч от горла девушки и помог сесть в каменном ложе. Девушка огляделась. Это действительно был склеп.

— В усыпальнице Фольтеста, — буднично ответил ведьмак. — Но, если ты здесь, то где стрыга?

— Не знаю, я не местная.

— Но ты же находишься на её месте!

— Чувак, — приходя в себя начала Юля, — это самое последнее, что меня сейчас тревожит. Мне гораздо интереснее, почему я засыпаю в одном месте, а просыпаюсь в другом?

— В сагу?