Недеццкие сказки для перешкольного возраста

— Каждый раз в конце подвига своего говорите: во имя справедливейшего из царей, защитника обиженных, безраздельного владетеля земель тридевятого царства, мудрейшего Златофила Первого.

— Чо, серьёзно? — захихикал Бессмертный. — Златофил?

— Нормальное имя, — насупился царь.

— Это ж как родители тебя не любили-то… Златофил… Ну хоть не ошиблись. До золота ты охоч. Так вот почему предпочитаешь представляться «Царь, просто царь»?

— Смотри, мы скрепили уговор рукопожатием, — хмуро пробормотал Златофил и, развернувшись на пятках, зашагал по коридору. — Василиса сферу тебе в замок сама принесет.

ДО СИХ ПОР ЗДЕСЬ

— Это чего, грозы ждать? — поинтересовалась странно вывернутая в оконном проеме голова Горыныча.

В окна верхнего этажа было удобнее заглядывать с крыши, но для этого приходилось неестественно выкручивать шеи.

— Да гроза вообще ни при чём, — увлеченно прикручивая медную проволоку к кастрюлеобразной конструкции, пробормотал Кащей. — А вот бабкины травки будут в самый раз.

Где-то на улице грузно затопотало. Горыныч вынул одну из голов из оконного проёма, огляделся и сообщил:

— Избушка пришла.

С улицы послышалась возмущенная ругань Бабы Яги:

— Стояла себе изба триста лет, всё нормально было. Нет же, давай, к замку перегоняй. Да вы думаете, это брёвна скрипят? Как бы не так! Это лапки у избушки скрипят. Старенькая она у меня.

Кащей выглянул в освободившееся от змеевой головы окно и проорал:

— Хорош ныть, старая! Тащи свои травки уже.

Старуха задрала голову, прикрывшись ладонью от солнца, и прокричала в ответ:

— Я старуха!? Ты себя-то в зеркало видел? Иголка твоя, если что, моложе тебя не делает. Только от смерти спасает, — но принялась доставать склянки и мешочки.

Пока поднимали всё необходимое в башню замка, пришла Василиса, неся в руках завернутый в тряпицу хрустальный шар.

— Только он не в идеальном состоянии, — предупредила девушка, водружая артефакт на кастрюлеобразный цилиндр.

Кащей внимательно посмотрел на пересекающую артефакт трещину.

— Не думаю, что это критично, — пожал плечами Кащей, располагая над шаром сложную конструкцию из по-разному наклоненных зеркальных осколков, зафиксированных при помощи всё той же медной проволоки. — Есть, конечно, небольшая вероятность, что пока мы будем там, кого-то перебросит сюда, в качестве компенсации. Но угол падения лучей-то мы всё равно заранее настроим, так что…

ГДЕ-ТО

— Заранее настроим, заранее настроим, — кривляясь, прошамкала Яга. — Настроил?

— Видимо трещина всё же…

— Видимо трещина всё же… — вновь передразнила Яга. — А Василиса тебе говорила! Кулибин бессмертный!

— Ты незнакомыми словами-то не выражайся! — вяло огрызнулся Кащей.

— Какие в словарном запасе сохранились, такими и буду выражаться! — топнула ногой старуха. — Василису по пояс в песок телепортировал, меня на два метра от земли, а Горыныч вообще неизвестно где. Кулибин и есть! Тот тоже квадратные колёса изобретал. На круглых ему, видишь ли, не ездилось! Не мог на мышах сначала эксперимент провести?

— Мыши-то в чём виноваты? — перебила Ягу Василиса, вытряхивая из походных башмаков песок. — И, кстати, где это мы?

— В пустыне, — мрачно буркнул Кащей.

— Чтоб твою кочерыжку хромая обезьяна перед смертью помусолила! — выругалась Яга. — Мы с Василисой тупые и не видим, что песок до горизонта во все стороны? Ты конкретнее как-то можешь…

Яга замолчала на полуслове, потому что из-за ближайшего бархана стала доноситься песня без музыкального сопровождения.

— Арабская но-о-о-очь, — пел кто-то, — Волшебный восто-о-о-ок! Здесь чары и яд погибель сулят. Священный джихад!

Из-за песчаного холма показался верблюд и ведущий его в поводу мальчишка в широких штанах, жилетке и тюрбане.

— Эй, человек, — позвала Яга, щелкнув над головой пальцами. — Подь сюды!

Парнишка подвёл к троице верблюда, поклонившись, поздоровался:

— Долгих лет вам и доброго пути, о достопочтенные путешественники, меня зовут Тесеус и я путешествую.

— И тебе, о достойный сын своих родителей, доброго здравия и пути, — отвесила Яга не менее витиеватый поклон, здороваясь в ответ. — Не подскажешь ли, о любезный Тесеус, куда держишь путь в этом бескрайнем море раскаленного нещадным солнцем песка, простирающемся от горизонта до горизонта?

— Слышишь, — прошептала Василиса, толкая Кащея локтем в бок, — а ты не задавался вопросом, как Яга не умеет разговаривать?

Кащей пожал плечами.

— О почтенная женщина, обходительность которой может сравниться с мягкостью шелков в покоях нашего падишаха, да будут дни его долгими и радостными, держу я путь к развалинам старого города, что расположены в трех горизонтах отсюда.

— О учтивый отрок, достойный сын своего народа, не поведаешь ли ты о цели, манящей тебя к руинам некогда величественного, а ныне покинутого людьми города.

— О обходительнейшая из встреченных мною на моём коротком жизненном пути, иду я туда, дабы прочесть начертанные на стенах храмов письмена. Надеюсь я найти среди оставленной в заброшенном людьми городе мудрости ответы на тревожащие меня вопросы.