Недостающее звено

– Что, она тебе тоже про мужа-летчика рассказала? И ты, наверное, уже подсчитал, что ей лет 25–28? А ей, миленький мой, было 40 в том году! Она когда-то училась в областном театральном училище, но, не окончив его, пошла на курсы машинисток, считая в душе себя служительницей сцены. Лола – ее сценическое имя. Она хоть тебе не говорила, что ребенка потеряла после гибели любимого мужа-летчика? Если этого не рассказала, значит пожалела. Но что ты похож на ее молодого мужа, конечно же, сказала, и что имена у вас даже одинаковые. Она всем эту историю рассказывает, а на память дарит термос, как единственную память о своей семейной жизни. У нас на складе таких неоприходованных термосов еще сотни лежат. Вот Лола сочинила такой сценарий и, мечтая поставить его на сцене, постоянно репетирует. Начальник ее, конечно, с собой забирать не собирается, и сейчас она мечется в поисках покровителя. Мне, молодой человек, один этот сценарий, отпечатанный на листах, попался на глаза. Он называется «Придуманная история девочки Лолы».

Я был ошарашен. Оказывается, все эти откровенные слезы и рыдания были игрой со сцены. Да, учиться видеть правильно никогда не поздно. Мне разом стало противно и одновременно стыдно, то ли за себя, то ли за все остальное. Прав был первый народный артист СССР К. Станиславский: «дом кладут по кирпичикам, а роль складывается по маленьким действиям». И, наверное, это справедливо, и не только применительно к данной персоне. Получил я полный расчет, вся сумма вместе с выходным пособием составила 106 рублей 84 копейки.

Время было уже не совсем удачным, но мне очень захотелось увидеться с физруком. Я пошел в его сторону, но дверь была закрыта, света, который горел в зале даже днем, видно не было. По освещенной центральной улице прохожие двигались согласно понедельнику, унылые, как будто битые, выражение лиц у всех было такое напряженное, как будто их тоже в армию призывали. На часах было начало седьмого. В Доме пионеров должна была начаться тренировка, и я не мог пройти мимо, совсем без умысла чем-то ей помешать. Я хотел просто подсмотреть, не очень понимая, для чего мне это надо. На торце здания даже в темноте отчетливо читалось «Верной дорогой идете, товарищи!». Я зашел в тамбур; слышно было, что по коридору бегают. Я чуть приоткрыл дверь. Лица у пацанов были сосредоточенные и серьезные. Были знакомые лица и незнакомые. А вот и оба «керосинщика». Но, зная, какой в коридоре бывает сквозняк от щели в дверях, я поспешил ее прикрыть. Все работало, сердце билось как у человека физически и нравственно здорового.

«Нефтянка» с моста уже была неразличима, но она из темноты настырно бубнила и булькала, вспоминая свою горькую участь, что ее, когда-то живую и чистую речку, превратили в срамную помойку. В полной асимметрии в маленьких кривых окошках горел свет, и где-то вдалеке беззлобно и бессмысленно лаяли собаки, пугая самих себя в наступающей холодной ночи. Проходя вдоль новенького забора, для верности придерживаясь за него, и даже безрезультатно пытаясь его пошатать, я дошел до дома, включил погромче местное радио. Там пел Ободзинский, это было лучшее, что сейчас было на сцене. Оставшуюся на сковородке картошку я поставил на конфорку, разбил туда три яйца и, вымакивая оранжевые желтки черным хлебом, поужинал. После Ободзинского началось выступление местной санитарно-эпидемиологической службы о значительных успехах в наведении порядка в этой области на территории города. Меня это вынудило радио выключить. А по телевизору А. Масляков открывал очередной профессиональный конкурс в рамках передачи «А ну-ка, девушки!». Сегодня соревновались мастера-парикмахеры, а паузы заполняют «Веселые ребята» со своим хитом «Как прекрасен этот мир». За моим окном мир тоже был прекрасен, но очень темен. За рассеянным светом, за окошком мелькала мелкая пороша, обещавшая к утру тонкую белую пленку на промерзшей грязи проулка. Прекрасный мир был только частично прекрасен, в основном своим содержанием он был удивительным.

На своей койке в спальне лежалось привычнее и удобнее, и сон был какой-то домашний, но только он сразу по пробуждении растворился в утренней белизне за окном. Снежка насыпало совсем тоненько, но очень бело. Намешал каши с хлебом и добавил гороха из мешка, похоже, мама его очень экономно расходовала. Куры трепыхали крыльями и кудахтали. Петух, свесив набекрень красный гребень, смотрел на меня одновременно ожидающе и в то же время вызывающе. Я поставил ведро и, взяв куриную поилку, пошел ее помыть и водичку обновить. А когда вернулся, на краю ведра с птичьим кормом сидел, похоже, сам Секретарь, а из щели торчали еще две рожи в ожидании команды. Я мигом отрезал его от щели, и он, заскочив в угол, ощерился и, кажется, даже по-змеиному зашипел. Я плюнул в его сторону, Секретарь нырнул к себе и вытащил рыло из щели в доказательство того, что совсем меня не боится. И сейчас сидит и ждет, когда можно будет присоединиться к трапезе курей. В маленькое окошко заглядывали воробьи, явно с тем же намерением.