Недостающее звено

В марте мне пришел ответ из университета. Он был оформлен как надо, на официальном бланке, и подписан секретарем приемной комиссии с хорошей фамилией Добряков. И вот какова его суть.

«Есть твердый порядок приема экзаменов у соискателей, находящихся на втором-третьем (последнем) году военной службы осеннего призыва. Не позже первого июня надо выслать все документы согласно приложенному списку. Если ваши документы отвечают требованиям допуска к приемным экзаменам, вам будет прислано приглашение. К этому приглашению будет приложено разъяснение командованию части, что будет основанием для предоставления вам краткосрочного отпуска на период экзаменов. А успешная сдача экзаменов и зачисление в вуз будут основанием для вашей срочной демобилизации сразу после приказа министра обороны. Осенью этот приказ, как правило, издается не позже середины сентября». Так мне ответил секретарь Добряков. Это был первый секретарь, общение с которым представляло для меня какой-то интерес. Все то, что было написано, никак не нарушало моих планов, и сейчас я буду собирать все документы. И первое – мне нужна медицинская справка соответствующей формы.

В нашей части тоже был медицинский пост, и хозяйничала там Светлана Ивановна. Возраста она была уже медной юности, но и сейчас искала счастья среди молодых прапорщиков, которых считала перспективными. Она всегда была одинаковой – в белом колпаке с ушками и ярким красным крестом, в белом же, в обтяжку по груди и бедрам, халатике. Ко всему этому – ноги в чулках в сетку, высокие узкие каблуки, и, опять же, может так и неудобно думать, но чем-то все это напоминало костюм для ролевых игр. Она так же, как Лола Евгеньевна, любила ляжки перекидывать и дуть губы.

Прежде чем туда идти, я зашел в чайную. Буфетчица, вывалив свои прелести на прилавок, читала газету, при этом мизинцем ковыряла в носу. Я купил у нее кулек конфет и банку консервированных абрикосов и двинулся в санчасть. Все это было в одном периметре. Светлана Ивановна посмотрела на гостинцы с недоверием, но я тут же недоверие остудил, сказав, что у меня нижайшая просьба. На слове «нижайшая» она закатила глаза, явно, опять с недоверием. Я, по своей привычке, опять наговорил ей средневековых комплиментов, но получилось у меня, скорее, в духе поручика Ржевского, и ее забрало. Но при этом она мое подношение спрятала в шкафчик, не предложив чаю, тем самым давая понять, что наша встреча будет непродолжительной. Посмотрев на мою медицинскую форму, которую надо было заполнить, она к моему удивлению, рассудила кратко и умно:

– Можно быстро, в поликлинике, в которой моя тетя в регистратуре. Долго и затратно надо делать в нашем госпитале. Но все это будет правильнее, и привязано к твоему военному билету, а не к паспорту, которого ты по понятным причинам сейчас иметь не можешь. Печати на твоей справке должны быть от военных врачей.

Она понимающе кивнула и сказала, что сегодня мне надо подойти к 18 часам сюда, только не с абрикосовым компотом, а с хорошим коньяком.

За хорошим коньяком пришлось тащиться через две улицы. Его я купил в овощном магазине, армянский «Три звездочки» и стоимостью 13 рублей. В 18 часов я был у дверей медчасти; было слышно, что за дверью кто-то пыхтит, я постучал три раза, пыхтение прекратилось, и дверь открыла Светлана Ивановна. Она была в роли, а за столом, в одной рубашке, сидел целый майор медицинской службы, в очках в позолоченной оправе и с черной бородой. А на столе стояла открытая банка моего компота и конфеты торчали в ожидании из пакетика. Майор взял бутылку коньяка из моих рук и начал ее открывать, потом взял мою бумажку медицинской формы, сложил ее вчетверо и сунул в карман мундира. Светлана Ивановна тут же вывела меня под локоток на улицу, сказав, что послезавтра я получу свою бумажку. Этим вечером за столом у ротного я достал присланную мне для заполнения анкету и на чистый лист переписал все вопросы, согласно нумерации. Свою анкету, чистенькую, спрятал и стал отвечать на вопросы в дубликате. Здесь надо было быть очень внимательным и не навредить.

Первый вопрос – членство в ВЛКСМ. Я сам понимал, насколько это значимо, ведь при приезде на экзамены первое, что мне придется сделать – это встать на учет в комитете ВЛКСМ. Если написать, что не член, – это явная возможность сразу отказать мне в приеме документов. То есть я сразу оказывался за бортом того, что так тщательно пытался выстроить. Нужно было имитировать, и как-то отступить назад. Нужно было изогнуться и не сломаться.

Утром после развода я из окна ротного кабинета увидел, как через плац в сторону нашей казармы совершенно эротично приближается Светлана Ивановна. Все, кто еще не успел уехать на работу, слюняво улюлюкали ей вслед, и даже буфетчица, бредущая в сторону своей двери с надписью «Чайная», что-то проскрипела, как лесная выхухоль. Она ворвалась к ротному в облаке цветочных духов и с порога заявила:

– Человек сказал, что ничего не получится. Ты ему сунул бумажку вообще незаполненную и без фотографии.