Недра России. Власть, нефть и культура после социализма

Как в проектах поддержки ремесел компании «ЛУКОЙЛ-Пермь», так и в фестивалях «Исторические города Прикамья» мы обнаруживаем, что речь идет о трансформации повседневности в контексте культурного зрелища, и опять же именно энергия, полученная из недр Пермского края, делает эту трансформацию возможной. Энергия фестиваля «Камва» была энергией шаманов древнего Пермского края, энергией, которая не пришла от возрождения шаманизма как такового, а преобразилась через художественное творчество, вновь высвободившее древние силы. То, что к этому трансформирующему шаманскому энергетическому подполью можно было получить доступ без вмешательства крупных корпораций и их методов добычи, переработки и продажи углеводородов, оставалось в значительной степени невысказанным. Но иногда этот аспект все же проявлялся. Журналист из Москвы, посетивший фестиваль «Камва» в Хохловке в 2009 году, сообщил, что его гид, деятель культуры из Перми, который был волонтером на фестивале, сказал ему: «Когда у России кончится нефть, мы сможем торговать историческим опытом. А Пермская земля будет служить своеобразным плацдармом для продвижения русской цивилизации на Восток, за Урал…» [Темирова 2009].

Энергия была не единственным и даже не доминирующим дискурсом трансформации, который обсуждали организаторы и энтузиасты «Камвы». Слово «энергия» не использовалось как лозунг ни в основных маркетинговых материалах «Камвы», ни в рекламе фестивалей, несмотря на его относительно частое появление в малораспространенных публикациях и интервью. Конечно, трудно анализировать такое молчание, но одна из причин отсутствия этого лозунга, по-видимому, состоит в том, что различные мистические источники энергии в 1990-е годы были важной и неоднозначной частью российского общественного дискурса. Несмотря на свое повсеместное распространение [Lindquist 2005], разговоры о биоэнергетике в 1990-е годы прочно ассоциировались с новыми культами, сектами и знахарством и резко осуждались церковью, государством и большинством интеллектуалов. Действительно, в первые годы существования Пермского параллельного проекта Шостину и ее коллег часто обвиняли в том, что они руководят сектой. Вспоминая свои первые театральные попытки сделать достоянием общественности историю и могущество чуди, она рассказала об этом одному из интервьюеров:

Первые два года меня даже обвиняли в сектантстве: белые люди [то есть лица и тела выступающих покрыты гримом], белые одежды, странные танцы. Пермь вообще является одним из эпицентров экстрасенсорной зоны России, здесь очень много проводится [научных] экспериментов. На самом деле то, что мы делаем, – не шаманство, это – именно art, реконструкция образа древнего народа средствами искусства… Поэтому мы твердо стояли на ногах и чувствовали, что просто должно прийти время понимания…[359]

Иными словами, если кто-то хотел добиться интеллектуальной и социальной легитимности, а также существенной доли государственного и корпоративного спонсорства, которое приходило с масштабными фестивалями и движениями этнического возрождения, то гораздо лучшим выбором было художественное творчество, а не мистические энергии, биоэнергетические поля и фактическое возрождение шаманства, по крайней мере для целей публичного представления.