Когда я входила в ханьский дворец,[151]Мне было пятнадцать лет —И молодое мое лицоСияло, как маков цвет.И восхищался мной государь —Яшмовой красотой,Когда я прислуживала емуЗа ширмою золотой.Когда я сбрасывала в ночиПену одежд своих, —Он обнимал меня, государь,Словно весенний вихрь.И разве могла я думать тогдаО женщине Чжао Фэй-янь?[152]Но ненависть вместо любви пришла,И ласку сменила брань.И стала так глубока печаль,Так горести велики,Что, словно в заморозки траву,Иней покрыл виски.И ясное утро такое пришло,Когда опустилась мгла, —И стали немыслимо тяжелыМирские мои дела.И драгоценную шубу своюОбменяла я на вино,И с одежды спорола драконов я,И было мне все равно.О душевном холоде и тоскеГоворить невозможно мне —Для тебя, государь, я лютню беруИ пою в ночной тишине.Но разрывается грудь моя,За струною рвется струна.И душа болит, и сердце болит —В смятенье живу одна.744 г.
Тоска у яшмовых ступеней
[153]Ступени из яшмыДавно от росы холодны.Как влажен чулок мой!Как осени ночи длинны!Вернувшись домой,Опускаю я полог хрустальныйИ вижу — сквозь полог —Сияние бледной луны.
Горечь
Цветку подобна новая жена,Хотя бы и достойная любви.Я — старая — на яшму похожуИ не скрываю помыслы свои.Цветок непостоянен. НепрочнаЕго любви блистающая нить.Но яшмовое сердце никогдаНе сможет разлюбить иль изменить.И я была когда-то молодой,Но, постаревшая, живу одна.А ты увидишь: время пролетит —И станет старой новая жена.Не забывай же о царице Чэнь,[154]Той, что была любимою женой, —Ее покои в Золотом дворцеПокрыты паутиною седой.
Печаль
За яшмовою штороюОднаКрасавицаТомится у окна.Я вижу влажный блескВ очах печальных —Кто ведает,О ком грустит она?
Еще не носила прически я —Играла я у ворот.И рвала цветы у себя в саду,Смотрела, как сад цветет.На палочке мой муженек верхомСкакал, не жалея сил, —Он в гости ко мне приезжал тогдаИ сливы мне приносил.Мы были детьми в деревне Чангань,Не знающими труда.И, вместе играя по целым дням,Не ссорились никогда.