Негатив. Эскалация

Я лишь понадеялся, что на собственной шкуре проверять разницу не доведётся, и эту тему развивать не стал.

На что я не жаловался, так это на отсутствие посетителей. Захаживали ко мне следователи и дознаватели всех мастей по несколько раз на дню, не обделили своим вниманием и представители контрольно-ревизионного дивизиона. Господин Суббота тоже пару раз с расспросами приходил. Но нет — ничего нового никому я поведать не смог, да и касательно перепалки с обер-полицмейстером показания давал весьма уклончивые, ссылаясь на давность случившегося. В общем, век бы таких гостей не видеть.

А вот кто своим появлением порадовал, так это Лизавета Наумовна. Я глазам своим не поверил, когда она в палату вошла. Правда, тут же услышал знакомый голос за дверью, и улыбку умерил до нейтрально-приличной. Но и так кожа в левом уголке рта лопнуть успела.

— Здравствуй, Петя!

— Здравствуйте, Лизавета Наумовна! — отозвался я, не став приподниматься, — очень уж неприятно ломило в груди, да ещё болел пресс и едва ворочалась левая рука.

Дамочка выставила чемоданчик на стол, окинула меня пристальным взглядом и вопросительно изогнула бровь.

— А что же Филипп не заходит? — спросил я, указав взглядом на дверь.

— Мешать не хочет, — улыбнулась в ответ Лизавета, раскрыла чемоданчик и вытянула из него футляр с иглами.

— У вас всё серьёзно? — поинтересовался я, хоть меня это никоим образом и не касалось.

— У нас всё было серьёзно. А теперь он пытается загладить вину, а я решаю, стоит ли пытаться склеить разбитую чашку. Что, впрочем, не мешает нам получать удовольствие от совместного времяпрепровождения.

Намёк был прозрачней некуда, и поскольку ни о какой интимной обстановке в такой ситуации речи в любом случае идти не могло, я со вздохом произнёс:

— Да зовите его, чего уж там.

Лизавета наклонилась и поцеловала меня в лоб.

— Ты просто прелесть, Петя. — Но при этом и не подумала кликнуть спутника и задрала мне распашонку, прикрыв ниже пояса простынкой. — Не переживай, Филипп просто знакомого встретил. Сейчас зайдёт, потому лежи-ка ты спокойно.

Искусством лежать спокойно за минувшую неделю я овладел в совершенстве, что и продемонстрировал, при этом уточнить всё же не преминул:

— А к чему это всё?

— Ты восьмой день под нейтрализатором, энергетические каналы сейчас предельно расслаблены. Когда ещё такой случай довести работу до эталона представится?

— Скажете тоже — до эталона… — проворчал я, с опаской глянув на иглу в руке Лизаветы Наумовны.

— Уже сказала.

Укола я даже не почувствовал, последовавшего за ним воздействия — тоже. Одна игла, вторая, третья — зубами скрипеть не пришлось. И даже когда пожаловал Филипп и принялся давать указания, какие узлы подтянуть, а какие наоборот — ослабить или сместить в сторону, разве что щекотку ощутил, не более того.

— А почему всегда не так? — поинтересовался я под конец. — Не под нейтрализатором, в смысле?

— Мы просто шлифуем работу, уже проделанную прежде, — пояснил Филипп, сухо попрощался и первым покинул палату.

Я понимающе хмыкнул. Ну да — раньше приходилось то набирать, то сбрасывать потенциал, а сейчас лежал бревно бревном. Впрочем, это не объясняло того факта, что во время непонятной процедуры первую скрипку играл именно Филипп, а Лизавета лишь провела подготовительную работу, а после строго следовала его указаниям.

— Что призадумался? — улыбнулась она, собирая иглы.

— Раньше вы в советах не нуждались.

— Повышаю квалификацию.

Я недоверчиво хмыкнул.

— Он и в самом деле так хорош?

— О да!

И вот это «о да!» немного даже расстроило. Честно говоря, лёгкий приступ ревности испытал, будто бы это восклицание отнюдь не к одним только профессиональным навыкам Филиппа относилось.

Вторая неделя в госпитале оказалась куда как насыщенней первой. Помимо лечения, начались реабилитационные мероприятия, постепенно-понемногу даже стал передвигаться по палате с помощью костыля. Кое-как, еле-еле, по чуть-чуть. Если простреленную голень при этом удавалось поджать и не нагружать, а левая рука и вовсе висела на перевязи, то расслабить пресс никакой возможности не было, и хоть обошлось без проникающего ранения брюшной полости, принявшие на себя удар револьверной пули мышцы от этого меньше не болели.

Ещё заглянула в гости Лия.

— Привет, Петя! — улыбнулась она мне с порога, немного помялась и спросила: — Как самочувствие?

Я несколько растерялся даже, поскольку физиономия к этому времени окончательно облезла и только-только начала обрастать заново. Пусть даже благодаря ежедневным процедурам процесс регенерации шёл равномерно и без образования рубцов, вид у меня всё же был откровенно жутковатый. Лишний раз в зеркало старался не смотреть.

— Заходи! Заходи! — пригласил я бывшую одноклассницу и улыбнулся: — Красавец, да?

Улыбка вышла кривой, приподнял лишь правый уголок рта — приноровился так, поскольку левый постоянно лопался и кровил.

— Ой, брось! — махнула рукой Лия. — Когда Аркаша на спор день на пляже просидел, он куда краше выглядел.