Неистощимая

– Да, – тихонько сказал Голубович. Он отключился, положил смартфон в карман, минуту посидел неподвижно и вдруг сам, попервоначалу тоже лишь тихонько хихикнув пару раз, начал неудежимо хохотать. Шофер повернулся к шефу от руля, быстро взглянул и тут же вновь отвернулся. У Голубовича уже текли слезы из глаз, а он все не мог и не мог остановиться. Наконец хохот прекратился, словно бы враз выключился. Губернатор вновь бросил в рот жвачку и сухо распорядился:

– В офис. Быстро!

Губернаторский кортеж отчалил от обочины и помчался по шоссе. В это самое время случилось следующее: Хeлен привезли в гостиницу, она вошла в ресторан и, кривенько улыбаясь, заговорила с англичанами, те, сказавши лишь «Хэллоу», более ничего не отвечали. Только Иванова-Петрова, вышедшая в белом своем врачебном облачении – халате и шапочке – из ресторанной кухни, протянула Хелен руку, назвав свое имя:

– Ирина Иванова-Петрова. Буду помогать вам на протяжении всего визита.

И самым волшебным образом Иванова-Петрова, сунувши руку под стол, за которым сидели англичане, вытащила из-под него перевязанные скотчем несколько коробок, распространяющих запахи поразительной чудесности, непередаваемой замечательности, непревзойденной соблазнительности… хватит с вас? несколько вытащила коробок, добавивши к произнесенному имени своему только одно еще слово:

– Питание.

Как, каким образом Ирина наша доставила оное питание под гостиничный стол – загадка. Кто-то ей через площадь принес, по всему вероятию, гостиница-то располагалась как раз напротив Белого Дома.

И неожиданно для самой себя Хелен произнесла в ответ: – Алена Красина. – Тут она осеклась и сразу же торопливо поправилась: – Лучше Хелен. Хелен ван Клосс. Это фамилия мужа.

Мы вам сразу должны сообщить, дорогие мои, что был ли действительно у переводчицы муж – неизвестно. Нам неизвестно. И самое главное, для дальнейшего нашего правдивого повествования наличие или отсутствие у переводчицы мужа никакой роли не играет. Вот бывают такие женщины, что есть у них муж, нет ли – им и вообще никому не сильно важно. Кстати сказать, дорогие мои, как правило, муж у них есть. Числится. Но это в сторону, так, в сторону.

Главное, вот как Голубович наш переводчицу расслабил. Всяческий потеряла она контроль. Или волшебное явление коробок с питанием ненасытную переводчицу столь воодушевило, как знать.

Женщины, не разнимая рук, еще мгновение поулыбались друг другу, будто бы принадлежащие к тайной организации, знающие и друг о друге, и о мире нечто, недоступное знанию остальных людей. Да и то сказать – обе действительно были настоящими профессионалками своего дела.

– Вчера там, у монастыря, нашли в земле что-нибудь? – без обиняков спросила Иванова-Петрова у Хелен.

Вместо ответа Хелен неожиданно захохотала и отнеслась с короткою фразою к Маккорнейлу. Ирина ее, к сожалению, не поняла, а мы вам можем сообщить, что фраза была такая:

– It seems that this waitress has an order to follow you.[92]

– Yes, for God’s sake… – Маккорнейл пожал плечами. – And you… – он вновь пожал плечами, – I do not?[93]

Хелен продолжала беспечно щуриться.

– Of course. But for different hosts.[94]

Маккорнейл в третий раз пожал плечами. Хелен улыбнулась и старательной Ирине, и та поняла, что сейчас не дождется ответа. А через десять минут… Через десять минут случилось. Ситуация, как говорят в таких случаях, кардинально изменилась, дорогие мои.

Во-первых, принесли горячее – источающую жар и масляный запах сковороды свининy. Во-вторых, один из Маккорнейловых инженеров – Райан – увидевши на белой ресторанной скатерти тарелку со свининой, вдруг резко встал и произнес:

– I’ll bring.[95]

Не получивши ни от кого ответа, Райан выбрался из-за стола, и всем показалось, что немедленно, в ту же минуту, он за стол и вернулся, только теперь в его руках оказалась двухлитровая бутылка из-под кока-колы, под самый колпачок полная настолько прозрачной влаги, что выглядела пустой. Маккорнейл выхватил у Райна бутылку, вмиг свинтил крышечку – та покатилась по полу прочь, и показалось, что именно этот маленький серо-фиолетовый пластмассовый кругляш распространил по всему залу тонкий, но всепобеждающий спиртовой запашок.

Маккорнейл закинул голову и припал к бутыли, делая огромные лошадиные глотки; через мгновение пили и все трое его инженеров.

А в-третьих и в главных, внутри и вокруг ресторана, гостиницы, площади перед гостиницей «Глухово-Колпаков» и Белым Домом возникло информационное облако. И в центре его повисло слово «губернатор». Губернатор… Губернатор…

Хелен не успела транслировать новость англичанам. Маккорнейл откусил кусок бекона, мелко захихикал и сказал, прожевывая русскую сvинину:

– Well, sure, I do not care! Neither your nor our hosts could change anything… You have nothing at all in Russia to be changed any time…[96]

Признаться вам, дорогие мои, заморский гость оказался и прав, и неправ. Потому что почти в это самое время – ну, может, минут за десять… мы не знаем… Валентин Борисов, протарахтев мимо губернатора, быстро прокатил еще километра три вниз и остановился.