Неистовые ревнители. Из истории литературной борьбы 20-х годов

С 1932 по 1934 год – в период необычайного подъема советской литературы – вопросы теории искусства приобрели особую актуальность. В центре споров оказались проблемы нового творческого метода. М. Горький, А. В. Луначарский, писатели и критики – каждый хотел высказать свое понимание социалистического реализма. В ходе дискуссии, которая проходила в этот период, постепенно осмысливались и оформлялись основные принципы социалистического реализма, зафиксированные в утвержденном съездом уставе Союза советских писателей. В этом первом определении правильно оценивался опыт советской литературы и литературной критики «за годы пролетарской диктатуры», то есть на основе социалистических преобразований действительности учитывались результаты «критического овладения литературным наследством прошлого» и в связи с этим достижения советской литературы и культуры в целом. Все эти результаты «нашли главное свое выражение в принципах социалистического реализма»[626]. Как видим, здесь проявился разумный подход к семнадцатилетней истории советской литературы. Все достижения литературной науки, в том числе и положительные результаты теоретиков РАПП, брались в расчет, вопреки тенденции части критиков, которые после решения партии готовы были полностью отвергнуть опыт пролетарского литературного движения.

Огромным достижением марксистской теоретической мысли, советского литературоведения явилось определение основного принципа творческого метода, в котором действительно отразились плодотворные поиски нашей критики 20-х годов, а именно: требование «от художника правдивого, исторически конкретного изображения действительности в ее революционном развитии»[627]. В ту пору это определение поражало своей новизной и емкостью ясно выраженной мысли. Да и теперь мы недалеко ушли в разъяснениях и толкованиях основного принципа, настолько густо в его лаконичном определении было вложено все самое существенное: и достижение реализма прошлых эпох, и новаторство социалистической литературы, основанной на марксистско-ленинском понимании действительности.

Однако, как мы стремились показать в своей работе, к этому выводу подводила нас и наша передовая мысль 20-х годов. Особенно плодотворными были суждения А. Фадеева, который в своих работах «Столбовая дорога пролетарской литературы», «Долой Шиллера!» и в статьях «Старое и новое» близко подошел к раскрытию новаторской сущности нового искусства – к изображению жизни в борьбе и победе нового над старым, то есть в революционном развитии. В заключительном слове на производственном критическом совещании РАПП 29 января 1932 года он же сказал: «Мы можем в старом искусстве взять то, что является наиболее полезным для нас, наиболее плодотворным. С другой стороны, именно мы обладаем возможностью наиболее полного познания существенных сторон действительности, постижения основных законов ее развития, вскрытия ее наиболее глубокой сущности»[628] (везде подчеркнуто Фадеевым. – С. Ш.). В IV разделе своих статей «Старое и новое» – «Вопросы художественного творчества» («Литературная газета» от 29 октября 1932 года) Фадеев решительно осуждает прежнее рапповское определение творческого метода как диалектико-материалистического. «Вообще, – говорит он, – в литературных исследованиях нужно избегать механического прикладывания философских категорий». И дальше, уже используя термин «социалистический реализм», дает его определение, очень близкое к формулировке, записанной в уставе Союза писателей: социалистический реализм «есть прежде всего правдивое художественное изображение действительности в ее развитии».

Второй принцип социалистического реализма, связанный с первым и его уточняющий, заключается в том, что «правдивость и историческая конкретность художественного изображения действительности должны сочетаться с задачей идейной переделки и воспитания трудящихся в духе социализма»[629]. Этот принцип не что иное, как выражение партийности литературы. Естественно, он также не был неожиданностью. Передовая советская литература всегда служила делу воспитания трудящихся в духе коммунистических идей. Однако в уставе Союза писателей принцип партийности литературы приобрел новое качество. В отличие от грубо вульгаризаторской линии напостовцев и рапповцев он был обращен ко всей советской художественной интеллигенции. Он явился проявлением высокого доверия со стороны нашей партии к широким слоям работников искусства. Он оказался тем решающим фактором, который содействовал окончательному морально-политическому единению творческой интеллигенции в стране.