Неистовые ревнители. Из истории литературной борьбы 20-х годов

К 1930 году вышла на арену идеологической борьбы плеяда молодых теоретиков-марксистов, воспитанная в таких научных заведениях страны, как Комакадемия, РАНИОН (Российская ассоциация научно-исследовательских институтов общественных наук) и др. Прошедшие серьезную теоретическую подготовку, хотя и не без влияния авторитетных в 20-е годы вульгаризаторских школ В. Ф. Переверзева, А. М. Деборина, В. М. Фриче, молодые советские ученые считали своим долгом отстаивать и развивать марксизм в области искусства. Особую активность проявляли И. Беспалов, М. Гельфанд, И. Нусинов, С. Щукин, П. Рожков, а затем И. Анисимов, М. Храпченко, В. Кирпотин, П. Юдин, М. Митин, Н. Бельчиков, А. Ревякин и другие. Но рапповцы не сумели найти с ними общий язык и именовали их иронически, не иначе как «немецкими приват-доцентами», прозрачно намекая на их будто бы полную оторванность от реальной жизни.

В Ленинграде находилась активно работавшая в литературе группа во главе с Г. Горбачевым, критиком и молодым профессором университета. Г. Горбачев, А. Камегулов, А. Горелов выступали с резкой и небезосновательной критикой художественной платформы РАПП. В 1929 году выпустил в свет свою книгу «Стиль современной литературы» ленинградец В. П. Друзин. Эта книга не утратила своей свежести и для нашего времени. Но рапповцы обвинили автора в формализме и исключили его из РАПП, как впоследствии и группу Г. Горбачева.

Указанные выше причины – научно-теоретическая незрелость рапповцев, недооценка ими ленинского учения, их групповая замкнутость и оторванность от других плодотворно работавших в области искусства советских литературоведческих отрядов – все это не только отрицательно сказывалось на разработке художественной платформы РАПП, но и сильно тормозило общее развитие эстетической мысли в стране. Ведь РАПП была признана основным проводником политики партии в области литературы, объединяла тысячи молодых, из народа вышедших писателей – надежду советской литературы. Ее художественная платформа призвана была сориентировать всю советскую литературу, определить ее творческие пути. Вот почему состояние дел в РАПП не могло не вызывать постоянного и озабоченного внимания партии, ее органов, ее печати. Вот почему все честные советские исследователи, особенно те коммунисты, с которыми не считались рапповцы, видели свой долг в том, чтобы помочь партии выправить положение дел в самой массовой ведущей литературной организации страны.

1930 год явился первым серьезным годом испытаний для РАПП, прежде всего проверки ее идейно-творческих, теоретических основ. В это время в стране происходят серьезные экономические и социальные изменения. Страна становится индустриальной, сельское хозяйство переходит на коллективные, социалистические рельсы. Культурная революция получила небывалый размах. В обществе зарождается и крепнет морально-политическое единство. Социализм наступал по всему фронту. Именно на этой основе, в ходе строительства социализма произошло идейно-политическое единение всех слоев художественной интеллигенции.

Художественная интеллигенция, тонко чувствующая и быстро реагирующая на социально-экономические и политические изменения советского общества, к началу 30-х годов раз и навсегда ответила в пользу социализма на вопрос А. М. Горького: «С кем вы, мастера культуры?» В ее среде уже не было тех классовых расслоений, классовых антагонизмов, которые еще продолжали действовать в других слоях общества, и прежде всего среди крестьянства. Абсолютное большинство писателей-попутчиков доказало своим творчеством не только лояльность по отношению к Советской власти, но и полную поддержку всех ее грандиозных преобразований. И здесь надо искать главный просчет рапповцев. Они видели проявление и обострение классовой борьбы в среде художественной интеллигенции. Но из множества имен писателей, которые ими несправедливо причислялись к разряду буржуазных и третировались как классовые враги, могли быть по тем временам отнесены туда лишь такие имена, как Б. Пильняк, Е. Замятин. Но ведь против этих писателей, когда они опубликовали свои антисоветские произведения за границей, поднялись в гневном протесте все советские литераторы, в том числе и те, которых рапповцы относили в разряд буржуазных. Если упомянуть при этом тот факт, что на Первом съезде советских писателей в 1934 году Борис Пильняк был избран членом правления союза, то можно себе представить размеры того вреда и глубину тех душевных ран, которые рапповцы наносили советской литературе и честным, с открытыми сердцами шедшим к нам советским писателям.