Неизбранная дорога

Пускай наш мир (не лучший из миров)
И вправду так уж мерзок и суров,
Как это слышно от высоколобых
(С почтеньем говорю о сих особах),
Его - и нас - проклясть я не готов.
Чтоб даром не мозолить ягодицы,
Уж лучше вспять перелистну страницы
И обращусь к певцам других эпох,
Чей век бесспорно был суров и плох,
И все же жизнь они воспринимали
Как данность, не заглядывая в дали,
И веку не ко времени придясь -
И потому не выйдя в ранг известный,
Свою Диону воспевали честно
И рифмами вычерчивали вязь
На варварской латыни: то есть связь
Тянули к нам, тащили тяжкий груз -
И ver aspergit terrav floribus![3]

Мой академик! Надо ли о том

Нам говорить, что не был ты шутом
Ни Карлу, ни кому-нибудь другому?
О да, ты был неравен сам себе -
Но был ли шанс иной в твоей судьбе?
Ты тлел в тумане царственного дома,
А вспыхнул бы - так и сгорел в борьбе.
Ты был, как говорится, не Вергилий.
Но ты-то был - Вергилий гнил в могиле.
Ответь, как педагогу педагог:
Ты мог судить свой век? Никак не мог -
Мы про свои века так мало знаем!
Но нынче много есть у нас писак,
Твердящих, будто знают что да как,
А мир неисправим и невменяем,
И потому проститься должен им
Невнятный слог - но мы не извиняем:
Он невменяем и неисправим.
Они вопят, что социальный строй
Им не подходит. Ну, а мы с тобой
Смогли бы статистическую жвачку
Сживать и съесть? Да мы бы впали в спячку!
От этой необъятной пустоты
Тебе и мне свело бы спазмом рты.

Никто не может дать оценку дням,

В которых сам живет. Придется нам
Гипотезу принять за постулат:
Мир нам враждебен. Принято, собрат.
Полезен диспут при таком подходе,
Когда тысячелетье на исходе.
Теперь должно быть нами решено,
Чей век гнусней, чей краше (пусть равно
Одно другому - иль, по крайней мере,
Тут важен лишь оценочный критерий).
Начни-ка ты... С Адамовых времен
Есть грязь повсюду - уж таков закон:
Грязны и перемирия и войны
(что nota bene на полях достойно),
А если речь о вере, - и она
Повсюду на костях утверждена...
Да, это верно. И добавь: поэт
То Арлекином, то Пьеро одет
И, как незрячий, мечется по сцене
(Что на полях достойно nota bene).
Опять согласен. Но отличье есть
Меж двух веков, сразившихся за честь
Дать худший образ на своем примере
(Или отличий нет, а есть критерий).
Так вот: наш мир пространством искажен -
Став беспредельным, стал ничтожным он,
Мы в бесконечность провалились скопом -
Микробы под ничейным микроскопом...
Где ж разница? Тут сходство наших дней:
Вы тоже были скопищем червей
И также содрогались мелкой дрожью,
Но микроскопом было око Божье.
Бог или бесконечность - речь вести
Тут должно лишь о том, как подойти
К интерпретации терминологий.
И схимника, и химика мрачат
Одни мученья: для чего зачат
И для чего его в земной дороге
Мучения преследуют столь многи?
На этом аргументе - пусть печальном -
Сошлись подход научный с клерикальным.

Твой Палатинский класс. Журнал придвинув,

Ты говоришь: "А не могли бы вы
Произнести латинское "увы"?"
Нет, это слово не для паладинов.
За парты сели истинные львы!
Пока ты учишь рыцарей склонять
Горациевы строгие глаголы,
Ученики не могут не склонять
Свой разум к теме хоть и невеселой,
Но христианской: всех гнетут грехи,
А смерть всегда, как ни крутите - вскоре...
Стихи молитвы - все-таки стихи:
Что pater noster, что memento mori[4].

Земная наша скорбная юдоль -

Не для спасенья в высшем смысле слова.
Ах, кабы под чиновничий контроль
Его поставить, заложить основу
Спасенья в государственном порядке -
Тогда бы сразу стало все в порядке!
Но эта цель (ее готов воспеть я) -
Для следующего тысячелетья.
Все это, в общем, мысли на предмет
Понятий общих, чуждые реалий.
Что человек? Ничто - или предмет
Господних умилений и печалей.
Философ шел путем универсалий
И абсолютных истин видел свет -
А в них, как годы жизни показали,
Ни истины, ни абсолюта нет.
У кролика в цилиндре свой секрет.

Да, век от века трудноотличим.

Как хочешь возрази словам моим -
Я буду прав: ловя тебя на слове,
Я, как ты видишь, сам себя ловлю.
Век с веком схож. Нигде ничто не внове.
Изволь сказать об этом королю.
Накал огня повсюду слишком мал.
Да, ты - аристократ, я - либерал
(Ты раньше слова этого не знал) -
А это значит, что, любви взыскуя,
Я принимаю сторону любую
В любых дебатах, и к твоей руке
Я прикасаюсь в нашем далеке
И говорю: "Твои стихи люблю я".

Средь них и "Эпитафию". Однажды

На кладбище зашел я просто так:
Из лейки поливал один чудак
Семейный холмик - словно там от жажды
Страдал какой-то родственный костяк.
Меня же больше волновали даты:
Рожден тогда-то - погребен тогда-то.
О Боже, как велик диапазон!
Тот прожил сотню лет без остановки,
Тот - три часа, не приподняв головки,
И все ушли в один и тот же сон.
Мы все чего-то ждем, хотим чего-то.
Прогресс, наука, равенство, работа
Нас занимают. Но одна черта
Меж датами двумя черту подводит
Под этим всем - и больше ни черта!
Так что же с нами всеми происходит?
Какая чушь! Бессмысленный распад!
Собой земную умножая массу,
Уходят в прах народности и расы,
И если кто-то плачет невпопад -
То я не плачу. Не изменишь плачем
Тот факт, что все мы ничего не значим,
Все постепенно отойдем во тьму,
Что страсть, надежда, слава и богатство
Уйдут гуськом в кладбищенское братство -
В компанию к таланту и уму.
Бог создал мир и, возлюбив его,
Себя благословляет самого.

Я помню, ты писал: "Memento mori"...

И я окончу путь в житейском море.
Когда же смерть повалит наповал,
Пусть люди выбьют на моем надгробье
Твоей могильной надписи подобье:
"Он с жизнью, как с любовницей, порвал".

Перевод Н. Голя