Неизданная проза Геннадия Алексеева

Бар гостиницы «Репинская». Пью кофе с ликером и по-прежнему курю трубку. За окном – сверкающее на солнце море. Звучит громкая какая-то латиноамериканская музыка. Муха садится на мой стол и приникает к пролитой капле ликера. Красивая жизнь. И у меня, и у этой мухи.

В бар входят две девочки, те самые, которые так отважно купались в холодной воде. Они берут кофе и усаживаются неподалеку. У меня начинает давить под ложечкой. Вытаскиваю из кармана стеклянный флакончик с таблетками. Проглатываю одну. Становится легче. Красивая жизнь – на таблетках.

Вчитываюсь в Леонида Андреева и зачитываюсь им. Казалось мне, что я хорошо его знаю. Но я ошибался. Великий писатель. И совершенно, совершенно мое ощущение мира.

Умер профессор Соколов. Я знал его 34 года. Сначала я учился у него. А после мы с ним вместе учили студентов. Это был истинный русский интеллигент старой закалки. Таких уже почти не осталось.

Ко мне в Комарово приехала Аня. Гуляли с нею по берегу, съездили в Репино и Зеленогорск. В Пенатах она с интересом разглядывала старинные открытки, на которых изображены эти места: Ольгино, Куоккала, Келломяки и Терийоки – в дореволюционные времена. Все дают ей 16–18 лет, а ей всего лишь 13, и она еще дитя.

Позади меня кто-то шел.

Доносились слова:

– Ариадна, ты слышала, что я тебе сказала?

Обернулся. Ариадне было лет пять. Белокурые волосики ее завивались в колечки, на затылке красовался большой синий бант. В светло-голубых глазах сияла радость бытия.

«Как это славно, – подумал я. – Такое красивое античное имя!»

Читаю рассказ Андреева «Мысль». Скоро полночь. За окном ветер. Шум деревьев. Дождь стучит в окно. Безумный (а может быть, и не безумный) доктор Керженцев ползает по больничной палате.

Приходила Наталья Г. Читала новые стихи. Они мне понравились. После я прочитал ей главу из романа – эпизод гибели героини. Слушала внимательно и после долго хвалила и эту главу, и весь роман.

Посетил Галину Гампер (она живет с матерью и подругой в двухместном номере на первом этаже). Ей также читал отрывок из романа (Ксения впервые приходит в гости к поэту). Реакция была такой же.

Читал стихи Б. Я. Бухштабу и Л. Я. Гинзбург. Опять комплименты.

Когда на море сильные волны, чайки рассаживаются на песке и сидят совершенно неподвижно. Рядом с ними важно расхаживают вороны.

Перепечатано уже три четверти романа.

Убийца доктор Керженцев – предшественник убийцы из «Постороннего» Камю, а предшественник Керженцева – убийца Раскольников.

Молодой клен за моим окном уже подрумянился. Стоит теплая и влажная погода. Каждый день идет дождь, но и солнце тоже каждый день появляется.

Современный русский потребитель поэзии воспитан на Есенине и Ахмадуллиной. Он любит сладкие стихи. Я пытаюсь отучить его от сладкого, но где уж мне!

Судьба еще раз щелкнула меня по носу. Нежный, ласковый, симпатичный зверек своими острыми зубками впился мне прямо в сердце.

Лет десять тому назад, когда у меня появилось желание написать роман, возник в моей голове похожий сюжет: герой влюбляется в женщину «оттуда», в дочь русских эмигрантов, приехавшую поглядеть на Россию. И там тоже был город и бесконечные блуждания по его улицам. И кладбище там было – героиня разыскала заброшенную могилу своего деда.

Лена Ш. Не устаю удивляться ее доброте и преданности. Редкостная женщина, достойная высокой любви. Везет мне все-таки, подлецу.

Теплый сентябрьский день. Все одеты по-летнему, а скверы и бульвары уже устланы опавшими листьями. Ощущение необычное.

Осталось перепечатать 10 страниц романа. Почему-то стало страшно.

Только сегодня узнал, что год тому назад умер К. Он был моим ровесником. И тоже писал стихи. И болезнь у него была такая же, как у меня. Он презирал болезнь, старался не замечать ее. И она ему отомстила.

За Леонидом Андреевым все время видится мне и другая гигантская фигура, другой мой духовный родственник – Врубель.

Сегодня великий день. Перепечатал последние страницы. Роман закончен.

Кажется, во мне рождается замысел второго романа. Экий идиотизм, однако! Зачем мне второй роман?

Хорошая фамилия – Двукраева.

В Польше (в Гданьске) наконец-то вышел альманах ленинградской поэзии. В нем шесть моих стихотворений из первой книжки.

Собрание современной французской прозы. Бютар, Роб-Грийе, Симон, Саррот – «новый роман». Относительно новый. Самый младший из романов написан в 72-м году. Читаю «Изменение» Бютара. Читаю не без удовольствия.

Мой собственный роман пошел по рукам. Жду, что скажут. До сих пор не имею своего мнения о содеянном.

Второй визит к живой Вяльцевой. Еще раз полюбовался фотографиями, некоторые разглядывал в лупу.

Полковник Бискупский служил в Преображенском полку.

У брата А. Д. Анания Дмитриевича была своя конюшня, и он увлекался конным спортом.

Первый возлюбленный А. Д. – Н. О. Холев был красив и благороден. Он умер в 1899 году.

Незадолго до этого А. Д. поссорилась с ним, возможно, потому что он не пожелал развестись с женой и жениться на ней.

В городах, куда приезжала Настя, разбрасывали разноцветные листовки с текстом: