Неизданная проза Геннадия Алексеева

Сон. Какой-то небольшой и вроде бы знакомый городок. Война. В городок входят немцы. Я иду по улице, я спешу, мне срочно нужно кого-то навестить, кого-то о чем-то спросить, у кого-то что-то узнать. Выхожу на пустынную площадь и вижу, что из-за ближних домов цепью, с автоматами наперевес идут немцы. Торопясь, на глазах у немцев пересекаю площадь. «Убьют или не убьют? Убьют или не убьют?» – думаю со страхом. В меня стреляют. Я чувствую, как пули пронзают меня насквозь. Я падаю. «Убили все-таки, – думаю я. – Убили, изверги!»

Позвонила Ирэна и, захлебываясь от восторга, наговорила мне кучу восторженных слов о моем романе. «Как ты мог такое написать?» – сказала она. «Да вот так как-то – взял и написал, – ответил я. – В конце концов, я же писатель!» Но сам тоже разволновался. Неужели из меня и впрямь получился путный прозаик? Неужели в жизни моей и впрямь наступает новая и многообещающая пора? Неужели я одолел еще одного дракона? Но каким образом? Лошади у меня нет, копья нет, меча нет, кольчуги нет и щита тоже.

Заметил в метро привлекательную молодую бабу. Тут она улыбнулась, и оказалось, что рот ее полон крупных, сверкающих золотых зубов. Очень огорчился. Даже выругался про себя. А особа все улыбалась. А зубы все сверкали.

Смоленское кладбище. Совсем прозрачное – листья с деревьев давно облетели. Часовню Ксении восстанавливают. Кусок крыши уже покрыт свежей оранжевой мазью.

Вдруг снова наткнулся на могилу Лидии Чарской. А ведь я искал ее несколько лет! Искал старательно, но не мог найти! Будто пряталась она от меня все эти годы почему-то.

За могилой следят. Чисто. Подметено. Цветочки в баночке. Но парты уже нет – осталась от нее только скамеечка. На металлической ограде висит дощечка, покрашенная белой краской. На дощечке текст:

Звезды, вы дети небес,
Пойте свой гимн светозарный.
Пойте; «Спаситель воскрес!» —
Ангел сказал лучезарный.
Ты далеко, ты в пути,
Всё же я вижу родного.
Солнышко! Сердце поет,
Папу Алешу зовет,
О, приезжай, ненаглядный!

Из детского стихотворения Л. А. Чарской

Содержание – это не писатель, а человек. Писатель – это форма, это художество. Высокие чувства и глубокие мысли могут не иметь к литературе никакого отношения, пока они не облечены в достойную литературную форму. Подчас форме требуется лишь минимум содержания. Бывают случаи, когда форма и вовсе свободна от содержания, являясь все же прекрасной литературой. Содержание же, лишенное формы, литературой быть не способно.

Мой роман явно похож на мою «Жар-птицу». Пытаясь стать прозаиком, я попятился и вернулся в свою молодость. Быть может, это и хорошо! Отошел назад для разгона?

Вечер у Вити К. Вечер разговоров о моем романе. Оказывается, затеянная мною игра со временем, с точки зрения современной физики, вполне реальна, а сюжет романа отнюдь не фантастичен. Вот тебе и на! Еще Витя сказал, что роман довольно сложен, по композиции он перенасыщен всевозможной информацией, что читать его нелегко и не каждому он понравится.

Совсем темный день. В скверах ползают дождевые черви. Подозрительно теплая осень. Зимой и не пахнет. (6 ноября).

Редакция «Авроры». Прочитал корректуру очередной своей публикации. 4 стихотворения идут в 12-м номере.

Зашел в Преображенский собор. Служба уже закончилась, но народу было еще много. Отпевали четырех покойниц – четырех старушек. Они выглядели очень неплохо. Гробы были разных цветов – красный, желтый, зеленый и серый. Пел небольшой хор. Панихиду служили два молодых священника. Родственники умерших держали в руках свечи. Одна старушка была моложе других. Ее довольно красивое лицо показалось мне знакомым. Я стоял рядом с гробом и старался вспомнить, где я видел эту женщину. Мне очень хотелось вспомнить. Я напрягал свою память, я торопился – панихида подходила к концу. Но так и не вспомнил.

Гробы закрыли. После их стали выносить из собора. Я глядел, как гроб со знакомой мне покойницей погрузили в автобус, как дверцы автобуса захлопнулись, как автобус отъехал и скрылся за углом.

Вернулся в собор, подошел к священнику и спросил, когда празднуются именины Анастасии. Выяснилось, что именины бывают 11 ноября, 4 января и еще два раза в году (священник не мог вспомнить эти дни).

По Фонтанке плывут бесчисленные воздушные шары разных цветов. Ветра нет – шары спокойно движутся по течению.

Измайловский сад – бывший Буфф. Здесь часто пела Настя. Театр. Артистический подъезд. В эту дверь входила Настя. Фонтан с мраморной статуей сидящего мальчика. На эту статую глядела Настя. Дорожка, замощенная мелким булыжником. Этих камней касались подошвы Настиных туфель. Сейчас в саду пусто – летний сезон давно закончился. Опавшая листва уже убрана, но трава еще зеленая. Сейчас в саду пусто, чисто и печально.