Читаем Неизданная проза Геннадия Алексеева полностью

– Как видите, не замужем. Все жду, когда вы соизволите наконец на мне жениться. Старею, дурнею, но упорно жду.

Она ведет меня на кухню, усаживает за стол, предлагает сигареты.

Закуриваем.

Разглядываю кухню. Небогато, но очень чисто и опрятно. Чистенькие шкафчики, чистенькая газовая плита, чистенькая занавеска на окне, чистенькие кастрюльки на полочке.

Задаю вопросы. О матери (она, оказывается, умерла от рака), о братце (он жив, но по-прежнему увлекается спиритизмом), о женихах (они имеются в избытке – все молодые, высокие, красивые и все с машинами, но ни одного достойного, увы, все же нет).

Она тоже спрашивает. О моей дочери, о моих литературных делах, о службе, о моих поклонницах.

– Вы теперь знаменитость. В журналах вас печатают. По радио о вас говорят. Мне лестно, что я с вами знакома. Только надо все же переодеться. Посидите тут, я сейчас.

Сижу. Курю. По-прежнему волнуюсь.

Через 5 минут она возвращается. От нее пахнет духами. На ней модная заграничная юбка. Ресницы подкрашены. На губах розовая помада. Теперь почти незаметно, что ей уже сорок один.

– Сейчас я вас покормлю грибами.

– Да полно, Сюзи. Я ненадолго. У вас, небось, всякие дела. Или в гости кого-нибудь ждете…

– Дела можно отложить. А гостей сегодня я не жду.

– Тогда я сбегаю в магазин.

– Не надо бежать. У меня найдется. И вообще – что мы сидим на кухне. Идемте в комнату.

Комната небольшая, но уютная. С альковом. Недорогая, но приличная мебель. Полнейшая чистота и полнейший порядок. Заглядываю в альков и вздрагиваю: на стене висит большой портрет Сюзи, совсем забыл о нем. Я забыл, что подарил его ей когда-то.

Портрет выполнен карандашом и стилизован под Ренессанс. Одетая и причесанная по итальянской моде XV века Сюзи сидит за столом. В одной руке у нее дымящаяся сигарета, в другой бокал с вином. На столе перед ней извивается большая чешуйчатая змея. Тут же пепельница с окурками, яблоко и раскрытая книга – томик моих неопубликованных стихов. За плечами у Сюзи аркада с колоннами ионического ордера. За аркадой – море. На море маленький островок. На островке возвышается выборгская крепость. Рядом с островком стоит на якоре старинное парусное судно. Еще дальше у горизонта сгрудились живописные кучевые облака.

Гляжу на портрет, не произнося ни словечка. Очарован красотой Сюзи, красотой своего творения.

– Почему вы повесили портрет в алькове?

– Да, знаете, ко мне разная публика приходит. Не все понимают такое. А я любуюсь собой вечером перед сном и утром, когда встаю на работу.

– Как это чудесно, что ты сохранила портрет!

– Разумеется, сохранила! Но в искусстве я кое-что смыслю. Только зря вы пошли в отдел кадров.

– Почему?

– Потому что сплетни пойдут. У нас тут все же провинция.

– Ну извините, ради бога. У меня не было другого выхода.

На столе появляется недопитая бутылка виски и нераскупоренная бутылка венгерского «токая». Появляется также сковорода с жареными грибами. Сидим, пьем, едим. Сюзи все что-то говорит, что-то рассказывает. Я слушаю и смотрю на нее: знакомые, полузабытые интонации, знакомые, полузабытые жесты, знакомая манера держать рюмку двумя пальцами, кокетливо отставив мизинец, знакомая ослепительная улыбка (все зубы напоказ).

«Господи! – думаю я. – Двадцать один год я знаю эту женщину. Это же молодость моя сидит предо мною с рюмкой в руке и ослепительно улыбается! Это же она, полузабытая моя молодость!»

– Кто это штопал вам пуловер?

– А что?

– Плохо заштопано. Надо было нитки по цвету как следует подобрать.

– Это матушка штопала. Действительно, получилось неважно.

Пускаемся в воспоминания. Сюзи, оказывается, запомнила наш роман лучше меня. Удивительно.

– Вы меня простите за прошлое, – говорит она. – Я уродилась стервой. Я же холодная женщина, совершенно холодная. Мне мужчины и не нужны-то совсем. Но интересно играть с ними. Вот я и играю. Теперь уже меньше, правда. Теперь я сижу дома, вяжу, готовлю себе обеды, и ничего мне больше не надо. В кино даже не хожу, хотя кинотеатр в двух шагах. Совсем я уже старуха. А что вы сейчас пишите?

Рассказываю ей о своем романе о Насте. Слушает с интересом.

– Дадите почитать?

– Конечно дам!

– Хотите, я поставлю какую-нибудь пластинку? Что вам больше нравится – джаз, рок, диско?

Я поглядываю на часы.

– Торопитесь?

– Не очень. Но надо успеть хотя бы на последнюю электричку.

– Успеете. Давайте кофе пить. Вам заварить, или вы любите растворимый?

– Мне очень неловко, Сюзи. Я столь неожиданно… Но приняли вы меня по-царски.

– Вы тоже принимали меня когда-то по-царски. Теперь пришла моя очередь.

Опять гляжу на часы.

– Не бойтесь. Я вас не выгоню. Останетесь у меня ночевать и уедете утром.

– Не слишком ли это роскошно, Сюзи?

– Нет, не слишком. Место есть, и белье чистое найдется.

Она постелила мне на диване.

– Если хотите, можете принять душ.

– С удовольствием!

Когда я вернулся из ванной, она уже лежала в постели. Верхний свет был выключен, горел лишь торшер у дивана.

– Спокойной ночи, Сюзи!

– Спокойной ночи! Я завела вам будильник на шесть часов. Устроит?

– Устроит.

Перейти на страницу:

Все книги серии Неизвестный Алексеев

Похожие книги

Не говори никому. Реальная история сестер, выросших с матерью-убийцей
Не говори никому. Реальная история сестер, выросших с матерью-убийцей

Бестселлер Amazon № 1, Wall Street Journal, USA Today и Washington Post.ГЛАВНЫЙ ДОКУМЕНТАЛЬНЫЙ ТРИЛЛЕР ГОДАНесколько лет назад к писателю true-crime книг Греггу Олсену обратились три сестры Нотек, чтобы рассказать душераздирающую историю о своей матери-садистке. Всю свою жизнь они молчали о своем страшном детстве: о сценах издевательств, пыток и убийств, которые им довелось не только увидеть в родительском доме, но и пережить самим. Сестры решили рассказать публике правду: они боятся, что их мать, выйдя из тюрьмы, снова начнет убивать…Как жить с тем, что твоя собственная мать – расчетливая психопатка, которой нравится истязать своих домочадцев, порой доводя их до мучительной смерти? Каково это – годами хранить такой секрет, который не можешь рассказать никому? И как – не озлобиться, не сойти с ума и сохранить в себе способность любить и желание жить дальше? «Не говори никому» – это психологическая триллер-сага о силе человеческого духа и мощи сестринской любви перед лицом невообразимых ужасов, страха и отчаяния.Вот уже много лет сестры Сэми, Никки и Тори Нотек вздрагивают, когда слышат слово «мама» – оно напоминает им об ужасах прошлого и собственном несчастливом детстве. Почти двадцать лет они не только жили в страхе от вспышек насилия со стороны своей матери, но и становились свидетелями таких жутких сцен, забыть которые невозможно.Годами за высоким забором дома их мать, Мишель «Шелли» Нотек ежедневно подвергала их унижениям, побоям и настраивала их друг против друга. Несмотря на все пережитое, девушки не только не сломались, но укрепили узы сестринской любви. И даже когда в доме стали появляться жертвы их матери, которых Шелли планомерно доводила до мучительной смерти, а дочерей заставляла наблюдать страшные сцены истязаний, они не сошли с ума и не смирились. А только укрепили свою решимость когда-нибудь сбежать из родительского дома и рассказать свою историю людям, чтобы их мать понесла заслуженное наказание…«Преступления, совершаемые в семье за закрытой дверью, страшные и необъяснимые. Порой жертвы даже не задумываются, что можно и нужно обращаться за помощью. Эта история, которая разворачивалась на протяжении десятилетий, полна боли, унижений и зверств. Обществу пора задуматься и начать решать проблемы домашнего насилия. И как можно чаще говорить об этом». – Ирина Шихман, журналист, автор проекта «А поговорить?», амбассадор фонда «Насилию.нет»«Ошеломляющий триллер о сестринской любви, стойкости и сопротивлении». – People Magazine«Только один писатель может написать такую ужасающую историю о замалчиваемом насилии, пытках и жутких серийных убийствах с таким изяществом, чувствительностью и мастерством… Захватывающий психологический триллер. Мгновенная классика в своем жанре». – Уильям Фелпс, Amazon Book Review

Грегг Олсен

Документальная литература