Неизданная проза Геннадия Алексеева

В 30-е годы подвизался в советской литературе некий прозаик по фамилии Берзин. Был он плодовит и специализировался на басмачах. Почему-то его совсем забыли, хотя писать он умел и писал что требовалось. А басмачей-то ныне частенько вспоминают.

Бродил по Царскому Селу и набрел на обширный пруд с мутно-желтой водой. В нем плескалось множество почти голых людей, красных как раки от неумеренного загорания. Посреди пруда возвышался большой щит с надписью: «Купаться запрещено!»

А Федоровский собор восстанавливают.

Я не склонен думать, что беспринципность – это принцип. Человек, имеющий много лиц, лица не имеет. Можно продолжить: человека без лица человеком называть не следует.

Толстая, широкобедрая кривоногая старуха в коротеньком девичьем платьице. Отвратительная картина.

Подарили мне розу с сильным, терпким, горьковатым запахом. Нюхаю и не могу нанюхаться.

Искусство может быть умным и глупым, изощренно-культурным и варварски-примитивным. Я предпочитаю искусство умное, но не умничающее, изощренное, но не вычурное, культурное, но не слишком.

Тристан Корбьер хорош даже в не очень хороших переводах. Вышла первая его книжка на русском (переводы отдельных стихов печатались и ранее).

Он ожидая смерти жил
И умер в ожиданье жизни.

Еду в вагоне метро. Напротив меня сидят люди. За их головами в стекле окна отражается мое лицо. Оно совсем не похоже на лица этих людей, оно какое-то другое. Что это? Печать проклятия или печать избранничества? Прав был покойный отец, крикнувший мне однажды, разозлясь: «Ты выродок!»

Судьбе было угодно годами мучить меня, но не доводить все же до полнейшего отчаянья. Для творчества подобная ситуация весьма благоприятна. И я творил.

Выставка в Манеже:

«Театр. Образы и реликвии». Макеты декораций. Реквизит. Костюмы. Афиши. Портреты актеров и актрис, памятные подарки, поздравительные адреса. Фотографии, фотографии, фотографии. Каратыгин, Савина, Давыдов, Комиссаржевская, Варламов, Кшесинская, Нижинский, Павлова, Фигнер, Шаляпин, Вяльцева, Вертинский…

Настя на двух гигантских фотографиях в натуральный рост (пересъемка с увеличением). На стенде под стеклом незаконченная Настина вышивка и еще несколько фотоснимков, в том числе незнакомый мне: Настя на лошади в костюме амазонки. Рядом с нею Бискупский – тоже на лошади. Погоны у него еще не полковничьи, стало быть, фотография сравнительно ранняя.

На выставке малолюдно, тихо, хорошо.

Жила в Петербурге актриса – А. Я. Брянская, играла в Александрийском театре. Родилась она в 1820-м, а умерла в 1893 году. Когда я придумывал фамилию для героини своего романа, ничего я о ней не знал.

Два молодых человека с младенцем. Младенец на руках у того юноши, который поменьше ростом. Может быть, это и не юноша вовсе, а девица, то бишь молодая женщина – мать? Скорее всего, что так оно и есть.

Между Леонардо и Рафаэлем – бездонная пропасть. Первый величав, сдержан и загадочен. Второй – эффектен, чувствителен и простодушен.

Восточные люди часто сидят на корточках. Почему? Ведь неудобно же и утомительно сидеть на корточках!

Над нашим двором непрерывно летают стрижи. Они движутся в воздухе с огромной скоростью и ловкостью необычайной, выписывая сложные кривые, делая крутые повороты, падая вниз и возносясь в поднебесье. Какое совершенство в рисунке их острых крыльев и хвостов! Какая точность движений! И поразительная неутомимость!

Как ни странно, только сейчас, всерьез занявшись прозой, я по-настоящему ощутил вкус, вес и запах каждого слова.

В скверах пахнет свежим сеном, пахнет зрелым, полнокровным летом, разомлевшим от света и тепла.

Ирэна была неотразима. Мужчины, не сдерживаясь, выражали свое восхищение, целовали ей руки и с жадность глядели на ее обнаженные плечи. Она сидела за столом, улыбалась, поводила глазами, маленькими глотками, не закусывая, пила водку и не пьянела. Мужчины изнемогали. Я разозлился и попросил ее прикрыть плечи накидкой. Она сделала вид, что не поняла моей просьбы. Все так же улыбаясь, она глядела на меня победно.

«Какой ты ревнивец!» – сказала она немного погодя.

Не стоит слишком долго глазеть по сторонам. Надо подольше глядеть в себя. Эти граждане любят портить решетки оград. Они презирают ворота и калитки и даже не пытаются их искать. Ударив по решетке, они проламывают в ней дыру и с удовольствием пролезают в нее. Такие уж они своеобразные граждане.

Стоял у основания телебашни и глядел, как, стремительно сужаясь, уносится вверх ее длинное, ажурное, прозрачное тело.

В кинофильмах «развивающихся стран» примитивность непременно соединяется с сентиментальностью. Их названия точно соответствуют их художественным достоинствам: «Жертва обмана», «Любовь и море», «Тщетные надежды», «В погоне за счастьем»…

Типичный китч, но вполне искренний.