Неизданная проза Геннадия Алексеева

Еще раз «Хортиус музикус». Лакомство для слуха и для глаз. Изысканное благозвучие женских и мужских голосов. Изысканное звучание неведомых старинных инструментов. Изысканная гамма цветов в костюмах (палевые, бледно-серые, бледно-фиолетовые и бледно-зеленые тона). Изысканно плавные, как в танце, движения музыкантов, медленные перемещения их на эстраде. Все предельно изысканно и предельно благородно. Чудесно, что можно услышать и увидеть такое в конце нашего, отнюдь не изысканного столетия.

Петропавловка вечером.

Безлюдно. Чисто. И как-то торжественно. Горят все фонари, и ярко освещенная колокольня собора сияет на фоне густо-синего, почти черного неба.

У Пьеро делла Франческа – величие, у Боттичелли – изящество, у Микеланджело – сила, у Жоржа де Латура – загадочность.

Книга о Максе Клингере.

Символизм и местами почти сюрреализм. Волнует. Однако моего любимого «Вечера» в книге нет. Это полотно находилось в частном собрании, и вполне вероятно, что оно уже не существует.

Вытащил репродукцию из своего самодельного альбома и долго упивался этим шедевром. Пожалуй, нет другого произведения живописи, которое столь же красноречиво говорит мне о красоте, таинственности и бренности бытия.

Навстречу мне по тротуару шли детсадовские ребятишки.

«Дедушка! Дедушка!» – стали говорить они, показывая на меня пальцем. Я же улыбался, а самому было обидно: Какой я дедушка? Я еще совсем не старый!

Позвонил Ирэне.

– Ну как ты? Все хорошеешь?

– Нет, не хорошею. И так хороша.

«И верно, – подумал я, – зачем ей еще хорошеть? Куда уж больше!»

Экономика – штука серьезная. В 1943 году военно-экономический потенциал США в полтора раза превышал потенциал стран «оси». Если прибавить экономику СССР, Англии и Канады, то становится очевидно, что у Гитлера и его союзников не было ни малейших шансов на благополучный исход войны. Однако в 1945 году «камикадзе» врезались в американские авианосцы, а немецкие подростки в упор стреляли фаустпатронами в советские танки.

Гитлер совершил грубейшую ошибку: не прикончив Англию, он напал на Россию. Непростительное легкомыслие и прямо-таки детскую самоуверенность продемонстрировали и японцы, напав на Перл-Харбор.

Агрессорам, как правило, не хватает рассудительности. Вероятно, поэтому они столь часто терпят катастрофические поражения.

Самый большой пассажирский пароход «Титаник» напоролся на айсберг во время первого же своего плавания. Самый большой дирижабль «Гинденбург» загорелся во время первого своего полета. Самые монументальные творения техники почему-то оказывались недолговечными.

Был вечер. Я сидел на скамейке перед своим домом и курил трубку. Надо мною в чистом, глубоком темно-синем небе висела яркая, пятнистая, почти круглая луна. Она смотрела на меня, а я поглядывал на нее. Мы смотрели друг на друга в полном молчании.

Вернувшись домой, я поглядел в окно и опять увидел луну. «Может быть, это другая?» – подумал я, несколько смутившись.

Но это была та же самая луна, безо всяких сомнений. И она по-прежнему взирала на меня. «Чего ей от меня надо?» – подумал я и задернул на окне штору. Однако материя была не очень плотной, и сквозь нее я видел светлое круглое пятно. «Вот привязалась!» – подумал я с раздражением.

Популярное нынче словечко «отвратно» – отвратительно. Пошлый, безумный жаргон захлестывает русскую речь.

Дед Фридриха Ницше был автором благочестивого трактата «О вечности и нерушимости христианской веры».

Главный редактор «Невы» вернул мне мой роман.

«Мы тут посовещались и пришли к выводу, что напечатать это все-таки не сможем. Написано прекрасно, но с вашим восприятием предреволюционной России трудно согласиться. Увы».

Роман пролежал в «Неве» более года.

Вот видишь, Настя, что получается. Никак нам тобою не пробиться к людям. Мешают.

Персонаж одного из чеховских рассказов, написанного в 1890-х годах, говорит с уверенностью: «Хорошая будет жизнь лет через пятьдесят».

Два страшных зверя – хамство и фанатизм. Когда они объединяются, возникает зверь сверхстрашный, зверь ужасающий.

За две книжки заплатят мне кое-что. Но на переселение в новую квартиру тоже ушло немало. Отдам долги и снова стану нищим. Почти как Басё. Счастливчик Томас Манн. В пятьдесят четыре года (в моем нынешнем возрасте) он получил Нобелевскую премию.

В очереди у пивного ларька мне захотелось написать роман под названием «Ожидание». Тут же и сюжетец наметился. Но вслед за этим я сообразил, что это всего лишь вариант «В ожидании Годо», и очень опечалился.

Если подумать, то выясняется, что я сижу не на двух, не на трех, а на десяти стульях. Как я умудряюсь это делать, сам не понимаю.

Если еще подумать, то оказывается, что всю жизнь я брожу по бесконечной темной пещере. Брожу без фонаря, наощупь. Если еще немножко… Впрочем, хватит.

Для творчества требуется легкое безумие или легкое опьянение. Полнейшая разумность и полнейшая трезвость творчеству не способствуют.