Неизвестная. Книга первая

Сюда Вася Ермишин приехал по заданию Данилова — навестить семью местных Струтинских, а так же навести справки об этих людях и при необходимости помочь им.

Людей оказалось немного. Всего двое. Все, что осталось от некогда большой и славной семьи. Бабушка и внучка, которых почему-то обошла волна ежовских репрессий.

Он пришел к Струтинским под видом работника областной комиссии по пенсионному обеспечению граждан. Дескать, ошибочка вышла и мы вам, хозяюшка, пенсию за пять лет задолжали, но с удивлением обнаружил, что практически ни в чем бабушка и внучка нужды не испытывают. Боле того, живут довольно неплохо. Это весьма озадачило сержанта, но он виду не подал и все причитающиеся… так сказать… выдал. Под расписку, конечно.

А потом разговорились они, даже чайку попили. Уж что-что, а людям в доверие втираться Вася очень хорошо умел. И во время разговора Ермишин узнал такое, что решил немедленно об этом Данилову сообщить. Потому от Струтинских на главпочтамт бегом побежал, телеграмму в Пермское управление отбивать. На имя Данилова Николая Архиповича.

И добежал. И отправил. А как из почты вышел, так и обомлел.

Он увидел Богдана Тарасовича Коноваленко собственной персоной. Вора- карманника, того самого, которого на Тушинском авиапараде Ермишин из кутузки вызволил. Не по своей воле он тогда это сделал. Так ему сам нарком, Берия Лаврентий Павлович, приказал и даже распоряжение лично подписал. Когда Иосиф Виссарионович из Тушино уехал, Берия ненадолго в аэроклубе задержался. Он Васю сразу после парада к себе подозвал. Нарочного за ним прислал.

Вася тогда так и не понял, зачем Берии вдруг свобода для мелкого воришки понадобилась. Кто он и кто Берия? Однако приказы командования не обсуждаются. Вася и не обсуждал, только бумагу по назначению передал и все. Хотя нет, не все. Слукавил он тогда. Захотел узнать, что за человек такой, почему для Берии так важен? Решил проследить за ним. Но какое там… Воришка его вокруг пальца обвел и со слежки спрыгнул.

А Вася в этом деле не из новичков. Он же, прежде чем в аппарат на должность попасть, не последним из топтунов числился. Всю Москву пешком вдоль и поперек прошел… Глупо он тогда карманника упустил.

Коноваленко объегорил Ермишина как пацана, как желторотика- несмышленыша. Лишь на мгновение Вася бдительность потерял, раз — и нет карманника.

Огорчился тогда Ермишин, но сильно не расстроился, не его это было дело, а он в него влез. Вот и получил по сусалам.

«И поделом», — сказал он себе тогда. Однако у Васи заноза осталась. Ушел от него гражданин Коноваленко, чем весьма гордость сержанта ущемил.

И вот теперь нарисовался Богдан Тарасович, как новый рубль — шагает себе по улице и в ус не дует. Как он в Харькове-то оказался? Вот узнать бы.

«Ну какое тебе до него дело», — сказал себе Вася и вслед за Коноваленко пошел. Не хотел он — ноги сами понесли.

Он в городе свои дела закончил. До поезда время еще есть, отчего же по Харькову не прогуляться и местные красоты не посмотреть? А то, что в одну сторону с Коноваленко идет, так это просто случайность. Разве нельзя?

А тот с улицы в переулок свернул. Вася за ним, конечно. Это как с охотничьей собакой, если она носом в след воткнулась — все. А тут след свежий совсем.

Богдан налево и Вася налево. Богдан направо и Вася за ним. Богдан в подворотню, Вася тоже туда заглянул и… нос к носу с Коноваленко столкнулся.

— Гражданин начальник, — укоризненно сказал ему вор. — Какие же вы, мусора, предсказуемые. Прав был Иван Степанович: легавый — он и в Харькове легавый. Ему наживку на след кинь, он уже не сорвется.

— Вы мне, товарищ? — хотел сержант Ермишин сделать вид, что он тут совсем ни причем, но не сумел. Сзади по затылку его чем-то тяжелым жахнули, и он отключился.

Очнулся уже здесь, в пыльном темном подвале. Коноваленко тут не было. Зато были однорукий гражданин и Миша-Идиот. Как зовут громилу, Василий узнал от однорукого. Тот так и сказал: «Осторожней, Миша, а то зашибешь товарища».

А что идиот — было и так видно. Эх, если бы не связанные руки… Но руки были крепко связаны и притянуты к спинке стула. Пока Михаил Ермишина мутузил, тот все старался узлы ослабить, но это было делом безнадежным.

Однорукого Вася тоже признал. Дело со «Стрелой» было известным, да и Николай Архипович про этого субчика рассказывал. Ермишин тогда еще удивился, такая особая примета, приметища даже — отсутствие левой руки почти по самый локоть, что никак ни спрятать, ни замаскировать, а немецкий агент все еще оставался на свободе.

— Значит, он хитрее нас с тобой, — сказал тогда Данилов.

Теперь Вася убедился, что его начальник был прав. Вон как хитро его в ловушку заманили. И еще одна очевидность ему открылась — вор Коноваленко работал на немцев, а Берия велел его отпустить. Получалось, что нарком тоже на немцев работает?

Да, получалось…

«Значит Берия враг?!» — пришла Ермишину дурная мысль. — «Как же так?»

Но тут новый удар вышиб из Васи эту мысль. А так же другие мысли — и дурные, и хорошие.

Нокаут!