Неизвестная. Книга первая

Впрочем, и с ним самим было неладно. Он все время помнил о Марии, и оттого щемило сердце. А еще ему стало грустно оттого, что еще одна, казавшаяся такой надежной, ниточка к загадочной женщине, которую он знал под именем Юлия Струтинская, оборвалась. А ведь такой крепкой казалась… Такой крепкой.

«Три месяца», — подумал Данилов. — «Целых три месяца. Все архивы… Все сидельцы и поднадзорные… Сотни запросов по адресным столам и картотекам… А тут не ниточка даже, а канат пеньковый, и на тебе… Пенька-то с гнильцой. Он же теперь с меня с живого шкуру спустит…» — это он уже про Лаврентия Павловича подумал.

Нрав своего начальника Данилов уже знал. Ровно через четыре недели после начала поисков нарком вызвал его на отчет.

— Я тебе ноги выдерну! В самый дальний лагерь у меня завхозом пойдешь! Как — никаких результатов?! Ты, капитан, зря свой хлеб ешь и зарплату пропиваешь! — и так далее, и так далее.

Берия орал на него так, что Данилову казалось, еще немного и очки с носа ветром сдует. Расстроился тогда Николай. Хотел плюнуть на все и в тайгу сбежать. И сбежал бы… Что она ему, эта Москва. И Струтинская эта — на кой хрен она ему далась? Он историк, копатель… Контрразведчик… ему шпионов ловить. Не сыскарь он, не сыскарь!

Но Вася Ермишин его успокоил.

— Не переживайте, Николай Архипыч, — говорил сержант. — Он со всеми так… Люди от него седыми выходят, только за это время он всего двоих упек, и то одного за темные делишки, а другой — с бабой напился и удостоверение потерял. Не переживайте, метода у него такая…

Николай и успокоился.

А месяц назад снова был наркомом востребован. Тот поорал сначала для острастки, потребовал, чтоб капитан головой по делу пошустрее ворочал, а потом сказал:

— Красивую бабенку ты себе подцепил… — и, хохотнув, строго добавил: — Проверял хорватку свою?

— Так точно. Ничего подозрительного не обнаружил…

— Что, на ощупь проверял?

— Никак нет!

— Да не ори ты так. Я не глухой. Проверь еще раз, а то неудобно, знаешь, когда приходится у своих же в белье копаться… Проверь.

— Есть.

— А вообще… Не о бабах, о деле думать надо. Впрочем, твое дело и есть баба, — и громко рассмеялся.

Хорошее настроение было у наркома. Очень хорошее.

— Лаврентий Павлович, — сказал Данилов. — Мы же и так стараемся изо всех сил…

— Знаю, — сразу посерьезнел Берия. — Мало стараетесь. Мало!

А неделю назад Николай сам на доклад напросился. Ему тогда показалось, что дело сдвинулось. Несмотря на поздний вечер, ночь почти, Берия его принял.

Про Гая Вонифатевича капитан наркому рассказал. Берия в каких-то бумагах порылся, папку какую-то посмотрел, а потом спросил:

— Гай Струтинский… Он инженер?

— Так точно, — ответил Данилов. — Он в автобронетанковых мастерских Харьковского военного округа служил. В группе Цыганова. Проект «Черепаха». Танк БТ-СВ. Струтинский там ходовой занимался. Арестован по доносу в тридцать седьмом, осужден по пятьдесят восьмой статье, часть четвертая…

— и тут злобный карлик нашкодил, — сказал Берия, снял с носа пенсне и принялся тщательно протирать стеклышки носовым платком. — А почему он до сих пор сидит?

— Второй срок на месте схлопотал, — ответил Данилов.

Задумался нарком.

— А у Кошкина на тридцать четверке как раз с ходовой проблемы… — пробурчал себе под нос. Наконец водрузил пенсне на место. — Вот что, Николай Архипович, — посмотрел на Данилова. — Ты его допроси. Приглядись к человеку. Перековался он или все такой же враг народа, как про него в деле пишут. А может он буйный какой, несознательный. Ты на месте там разберись.

— Есть, Лаврентий Павлович.

— А как там Васенька поживает? — вдруг спросил нарком.

— Работает, — пожал плечами Данилов.

— Ты его в Харьков пошли, пусть он с семьей Струтинского повстречается. По-тихому, без лишних глаз и ушей. Может быть, им надо чего…

— Есть!

И вот теперь Данилов понял, что на очередном докладе получит по самое не балуйся.

— Ну и черт с ним! — махнул он рукой.

— Что? — переспросил его Струтинский.

— Нет, ничего, — сказал Николай и спросил зека: — Гай Вонифатьевич, так откуда же тот донос взялся? Почему посадили?

— А, это… — потупил глаза Струтинский. — Наверное, я кому-то дорогу п-перешел.

— А что вы о Кошкине скажите?

Сиделец вздрогнул и с тревогой посмотрел на Данилова. Заговорил горячо:

— Михаил Ильич? Замечательный человек. Верен беззаветно народу и партии. П-пламенный…

— Погодите, — перебил его Данилов. — А если по-простому?

— А по-простому… — Струтинский на мгновение задумался. — Если по- простому, Кошкина танковый бог в темя п-поцеловал…

— Ладно, — сказал капитан.

— А что с ним не так, гражданин начальник?

— Не беспокойтесь, все с ним в порядке. Работает товарищ Кошкин. Кстати, а вы не хотели бы на родину тоже поработать?

— Я уже говорил, — Гай Вонифатьевич сразу упрямо набычился.

— Нет, — улыбнулся Данилов, — я не собираюсь вас в стукачи вербовать. Я о танках…

— Что? — Николай заметил, как в глазах Струтинского вспыхнул огонек.