Неизвестная война

В армии полный раздрай. Окопники, приезжающие на побывку, пускаются в рукопашную с тыловиками, матерят старших офицеров и возвращаться в окопы не желают. А общее мнение среди военных – после ухода англичан и американцев с Красной армией воевать нельзя. Считалось, что некие поползновения Миллера – глупости окопавшихся в тылу генералов, имеющих бонапартовские амбиции, не подкреплённые материально. Что самое лучшее из возможного – срочно сдаться в плен большевикам. Велика вероятность, что расстреляют, но есть и шанс уцелеть. Но вот упираться, пытаясь отстаивать никому не нужные квадратные вёрсты лесов и вечной мерзлоты, – это верная смерть!

Среди офицеров появилась новая «мода» – затеять пьяный скандал, желательно с мордобоем и стрельбой в потолок, чтобы быть разжалованными в солдаты. Мол, красные придут, так с нижних чинов и спрос меньше.

Вот тут вы, ребята, просчитались. Как придём в Архангельск, проведём такую фильтрацию, что выявим не только бывших офицеров среди солдат, но и их родословную до седьмого колена. Впрочем, нам и выявлять ничего не надо, ваши же солдаты вас и сдадут.

Я уже мысленно начал листать Крестинина, прикидывая, как зашифровать такие слова, как «валюта», «падёж скота», «гужевая повинность», «пьяные офицерские дебоши», но потом с некой толикой ностальгии вспомнил, что мне уже не требуется отправлять в Центр шифрованные послания. К тому же эти новости – уже и не новости вовсе, а обыденность, прекрасно известная и Кедрову, и Троцкому. Впрочем, им это всё было известно ещё в прошлом году, когда только-только начал обсуждаться вопрос о засылке разведчиков в Архангельск.

Наши дела в Яренске подошли к концу, и мы вновь погрузились на пароходы. По течению, вроде бы, и идти веселее, да и побыстрее.

Прибыв в Котлас, обнаружили в городе оживление. Сюда прибыл целый дивизион гаубиц, а ещё десятка два родных трёхдюймовок. Не иначе, готовится наступление.

В последнее время я начал терять счёт не только дням, но и месяц-то вспоминал с трудом. Так, нынче у нас октябрь. Насколько я помнил, наступление на Архангельск должно начаться не раньше января тысяча девятьсот двадцатого, а завершиться взятием города ко второй годовщине РККА. Не рановато ли? Я даже немножечко испугался. Не повлекло ли моё «попаданчество» в эту реальность некое ускорение? Что ни говори, но ваш покорный слуга чуточку подтолкнул старушку-историю. В той истории англичане ушли с Русского Севера в конце сентября, а у нас, если пленные не врут, – в начале. Вполне возможно, что моя подрывная деятельность (одни только карикатуры чего стоят!) по сталкиванию лбами белых и их союзников свою роль сыграла. История как шла по своему основному руслу, так и идёт, но кое-какие камушки сдвинулись. Я и в Череповце чуточку наследил, и в Архангельске. Может, что где и сработает? А много ли порой нужно, чтобы произошли невосполнимые изменения? Вот-вот. Как в той кузнице, в которой не оказалось гвоздя.

Хотя кто его знает… Появились «лишние» пушки на Петроградском или на Восточном фронтах, их и переправили сюда, чтобы потом не возиться. Но для наступления понадобятся ещё и люди, а также лошади и подводы. Нет, сейчас наступления не будет. Неделя-другая, и начнётся ледостав, а если наступать прямо сейчас, понадобятся тральщики, чтобы мины вытаскивать. А разминирование займёт не меньше недели, а то и больше. Нет, не начнётся.

Команды отправляться в Вологду бригада не получала, но красноармейцы по этому поводу не слишком переживали. В Котласе кормили неплохо, в казарме тепло, можно отоспаться, а что ещё нужно настоящему солдату?

Но так продолжалось недолго. Наконец-таки поступил приказ, отыскались вагоны, загудел паровоз, и мы тронулись-таки с места, чтобы на следующий день прибыть в Вологду.

Бригаду разместили в Красных казармах, за рекой. Взяв у командира бригады удостоверение, что «тов. Аксёнов В. И. является прикомандированным к Энской стрелковой бригаде», на случай встречи с патрулём, я отправился в Особый отдел Шестой армии, располагавшийся по-прежнему в гостинице «Пассаж».

После некоторого препирательства с часовым, не желавшим впускать незнакомого человека в самое секретное место Шестой армии после сейфа товарища Самойло, вызовом дежурного, новым ожиданием, я оказался внутри. Увы, знакомых, помнивших бы меня по отправке в тыл белых, я не встретил. Как водится, меня добрый час «футболили» от одного начальника к другому, пока мне не удалось прорваться к самому начальнику Особого отдела.

Главный особист, представившийся Кругликовым, фамилии не соответствовал. Здоровенный детина, похожий на тарантас, поставленный «на попа». Ему бы Квадратиковым, а ещё лучше – Прямоугольниковым именоваться, и трудиться не в Особом отделе, а в цирке подковы гнуть. Изучив моё удостоверение, хмыкнул:

– Бумага у вас не самая подходящая. Аксёнов, прикомандирован, а кем, для чего – хрен его знает. Будь я на месте любого патрульного, отправил бы тебя с такой бумагой прямо в комендатуру.

– Лучше такая бумага, чем вообще никакой, – вздохнул я. – Все мои документы в Москве.