Неизвестная война

– Ничего не могу сказать. Просить у тебя прощения за всех мужчин, что тобой пользовались, глупо. Поймал бы такую сволочь, до ревтрибунала бы не довёл, сам пристрелил.

– Да ладно, ты хоть и чекист, но вроде бы человек. Скажи, а как это – чекист, да почти месяц не ел? Разве такое может быть?

– Может, – усмехнулся я, уже пожалев, что сказал.

Послышался стук в дверь и голос Наташи, просившей помочь занести еду. Я встал, пошёл открывать, как вдруг услышал несколько слов, брошенных в спину:

– Хороший ты человек, но жаль, что от голода не подох.

Глава 15. Эльвира – властительница тьмы

Апартаменты Натальи напоминали те, где когда-то квартировала Полина, – помпезная роскошь и дурновкусие, зато наличествовала ванная комната. Вода, правда, текла только холодная. Видимо, в прошлый раз горячую пустили специально для делегаток съезда РКСМ.

После того, как девочку накормили сухарями, размоченными в чае, Наталья устроила настоящую спецоперацию – пройдясь по номерам, где жили её знакомые, иные довольно-таки высокопоставленные, мобилизовала чайники и примусы, а заодно привела помощницу – очкастую тётеньку лет пятидесяти, с властным выражением лица, которую Наталья уважительно называла Еленой Дмитриевной, а та её – просто Наташей.

Мне доверили спустить вниз, с моего плебейского пятого этажа на аристократический третий, завёрнутую в одеяло экс-гимназистку.

У Елены Дмитриевны нашёлся дефицитнейший кусочек туалетного мыла, которым она решила пожертвовать, чтобы привести в порядок волосы девушки. Ещё она притащила полотенце и ночную сорочку. По поводу остальной одежды дамы решили, что поищут завтра.

– Мадемуазель, а как вас зовут? – поинтересовалась Елена Дмитриевна.

– Эльвира, – быстро ответила девушка.

Настолько быстро, что я засомневался насчёт имени – а настоящее ли оно? Скорее всего, под этим именем она представлялась своим клиентам. Впрочем, мне было всё равно. Эльвира так Эльвира, а хоть бы и Гликерья или Каллисфения.

У барышни хватило ума не повторять при «тётках» тех слов, что она высказала мне, и потому она ограничилась «спасибами» и «да-да», «нет-нет», а однажды даже вымолвила: «Merci, Madame», чем привела в восторг и Елену Дмитриевну, и Наталью.

Женщины ещё доверили мне налить в ванную кипяток, но потом выгнали, чтобы не смущал ребёнка.

Поднявшись к себе, я прикинул, что делать с тряпками «Эльвиры», громоздившимися на полу моей комнаты. Лучше бы сразу выбросить, а ещё лучше сжечь, но своевольничать не стал. Вещи всё-таки не мои. К тому же, не факт, что удастся быстро раздобыть для девушки одежду, а эти шмотки, даже рваные, лучше, чем ничего.

Да и до тряпок дотрагиваться не хотелось. Сыпным тифом я уже переболел, иммунитет есть, но кто знает, какие насекомые могут быть в грязных юбках и панталонах? Но проверять придётся.

Досадуя на себя, что опустился до копания в грязном женском белье, осторожно встряхнул несколько деталей одежды – не маскарад ли всё это? Нет, из швов торчат коричневые задницы. Стало быть, всё в порядке, барышня именно та, за кого себя выдаёт, а не какой-нибудь агент мирового капитализма, пытавшийся украсть сумочку у ответственного работника Коминтерна. Конечно, не исключено, что для операции наняли беспризорницу, со всеми вытекающими, но это вряд ли. Можно бы кого-нибудь и получше найти, чем малолетняя шлюшка.

Часа через два, если не три, меня позвали, чтобы перенести девушку обратно. Правильно, не у Натальи же её укладывать? Но, как мне казалось, девица уже и сама была в состоянии подняться наверх. Правда, её обувь – стоптанные женские башмачки, знававшие лучшие времена, остались в моей комнате. Так что пришлось опять изображать медбрата.

– Вы не волнуйтесь, деточка, – сказала вслед Елена Дмитриевна. – Завтра найдём тебе хорошее место. Если что – позвоню Луначарскому.

Интересно, что это за особа такая, которая может просто так позвонить Луначарскому[8]?

Уложив девушку, я собрался запереть дверь на ключ, но этому воспротивилась Наталья.

– А если девочка в туалет захочет?

Резонно. Ночного горшка здесь нет, а лужа в номере меня не устраивает.

Утром мы с Натальей отправились навестить найдёныша. Я не особо удивился, обнаружив, что комната пуста. Но мало того, что пропала гимназистка с панели, – отсутствовало постельное бельё, одеяло и подушка. Да что там – пропала даже кружка, в которой был принесён чай!

Чертыхнувшись, я кинулся к платяному шкафу. Ага, мой старый комплект обмундирования тоже исчез. Да и какой же он старый, если я его и месяца не носил? Хорошо, что иного и прочего имущества у меня нет, а часы от Дзержинского и прочие реликвии таскаю в карманах.

– Предприимчивая барышня, – похвалил я девушку и вздохнул: – А с меня теперь за пропажу спросят.

– Брось. Разберёмся с твоим барахлом, – отмахнулась Наталья. – Скажи лучше, как её охрана пропустила, с подушками и одеялом?

Наталья Андреевна уже собралась спуститься вниз, ругаться, но я остановил девушку:

– Ты же не давала команду держать и не пущать, верно? А вещи она могла и в окно выбросить.