Неизвестная война

Подёргав оконную раму, хмыкнул – нижний шпингалет закрыт, но верхняя часть хлябала.

– И куда она пойдёт? – взгрустнула Наталья, но потом махнула рукой.

В конце концов, у девушки был выбор – пойти в детский дом или вернуться на панель, и она его сделала.

Наталья ушла на службу, а я пошёл на Лубянку, решив навести-таки порядок со своими документами. Всё-таки партийный билет – это не шутка.

Первичная ячейка РКП(б), где я оставлял свой партбилет в январе сего года, занимала комнатушку в торце здания. Собственно, сама ячейка, насчитывавшая в январе человек сто, собрания проводила этажом выше, в одном из кабинетов, а здесь обосновался секретарь партъячейки. Всю обстановку составляли письменный стол и огромный сейф, оставшиеся от прежних владельцев – страховой фирмы.

Хозяин кабинета, незнакомый толстячок с гладко выбритой головой, был занят чтением книги. Не иначе, изучал труды основоположников.

– Здравствуйте, товарищ, – с порога произнёс я.

– Товарищ, а вы читать умеете? – оторвал недовольный взгляд от книги бритый.

– А что такое? – удивился я.

– Там написано – приём граждан с одиннадцати утра и до четырнадцати часов, а сейчас сколько? – Хозяин кабинета демонстративно посмотрел на модные наручные часы, здоровенные, как у товарища Сухова из «Белого солнца пустыни». – Ещё и десяти нет.

– А я-то думал, что табличка от прежних хозяев осталась. Тогда ладно, товарищ, пойду я. Вернусь, когда секретарь придёт.

– Что значит «когда секретарь придёт»? – возмутился бритый, захлопнув книгу. – Я и есть секретарь, Билёв Фёдор Никодимович. Избран, к твоему сведению, общим собранием членов РКП(б) Центрального аппарата ВЧК!

– Да-а? – с сомнением протянул я. – А я думал, что здесь какой-нибудь бухгалтер засел, или делопроизводитель. Чего бы секретарю партъячейки от товарищей по партии отгораживаться?

– Чем это я отгораживаюсь? – не понял Билёв.

– Так объявлением этим, о приёме. Ладно ещё, у Феликса Эдмундовича такое висит, у него дел много, но вы не товарищ Дзержинский.

Сравнение с Председателем ВЧК подействовало.

– Ладно, товарищ, коли пришёл, выкладывай, гнать не стану. Слушаю внимательно. Чего хотел?

После такой фразы мне захотелось кинуть в секретаря партъячейки чем-нибудь тяжёлым, вроде моего револьвера, но я сдержался. Этак попадёшь по лысине секретаря партъячейки, могут и выпад против партии впаять.

– Хотел выяснить, как мне получить партийный билет нового образца.

– Так без проблем, – пожал плечами Фёдор Никодимович. – У нас лишней бюрократии нет. Сдаёшь мне старый партбилет, пишешь заявление, а дня через три-четыре получаешь новый.

– Три-четыре? – вздохнул я. – А пораньше никак нельзя? Мне, товарищ Билёв, в важную командировку уезжать.

– Так что я поделаю? – опять пожал плечами Билёв. – У меня ж тут не типография, бланков готовых нет. Пока закажем, то да сё. А, ещё фотография твоя нужна. А это, сам понимаешь, ещё время.

– Ясно, – загрустил я.

– Давай так поступим, – почесал Билёв лысый затылок. – Ты мне пока заявление оставь, со всеми данными, мы тебе партбилет закажем. Придёшь с фоткой, сразу и вклеим, печать поставим. Вот, возьми бумажку, всё напиши. И дату приёма, и номер старого билета, и кто тебя принимал.

Фёдор Никодимович перестал казаться законченным бюрократом. Взяв лист бумаги, я сказал:

– Только я своих данных не знаю. Мне бы мой партбилет взять, он в вашем сейфе лежит.

– А почему он в сейфе? – строго поинтересовался Билёв. – У настоящего большевика партийный билет должен быть всегда при себе. Вот здесь, – похлопал секретарь себя по груди. Потом, покрутив башкой, спросил:

– А ты, товарищ, вообще кто такой? В лицо я тебя не знаю.

Я потихонечку начал заводится. Мысленно посчитав до десяти, сказал:

– А я, Билёв, тебя тоже не знаю. Я в январе в командировку уезжал, свой партбилет твоему предшественнику сдавал, он его в сейф убрал.

Я уже ожидал, что Билёв скажет – мол, предшественнику сдавал, у него и спрашивай, но секретарь вытащил из ящика стола амбарную книгу и спросил:

– Фамилия как твоя?

– Аксёнов Владимир Иванович.

Секретарь принялся листать гроссбух, бормоча под нос:

– Аксёнов Владимир, Владимир Аксёнов… Нет такого. Есть Николай Аксёнов, а вот Владимира нет.

– И куда же я делся?

– На Кудыкину гору, – усмехнулся Фёдор Никодимович. Вытащив из стола ещё одну книгу, потоньше, принялся листать: – Ага. Аксёнов Владимир Иванович, в ряды РКП(б) вступил в августе тыща девятьсот восемнадцатого, в Череповце. Ты?

– Так точно, – обрадовался я. – В августе восемнадцатого, в Череповце.

– Ну, что я тебе могу сказать, товарищ Аксёнов? – ухмыльнулся секретарь. – Исключили тебя из рядов Российской Коммунистической партии большевиков.

Я опешил. Спросил:

– С какой стати исключили?

– Да с такой стати, – зевнул секретарь. – Исключили тебя, как не прошедшего перерегистрацию. В июле была замена старых партийных билетов на новые, а ты в это время где был?

– Где я был – это пока секрет.