Неизвестная жизнь писателей, художников, композиторов

Безусловно, эти две версии имеют право на жизнь. Но ведь можно предположить, и не без основания, что смерть Эдгара По наступила от сердечного приступа. Если же скрупулезно проанализировать историю жизни писателя, то такой вывод тем более становится актуальным. Смерть горячо любимой приемной матери Фрэнсис Аллан, разрыв с опекуном Джоном Алланом и лишение наследства, жизнь с безнадежно больной супругой Вирджинией, постоянные материальные лишения – только этот небольшой перечень проблем смог бы надорвать любое сердце. А ведь разного рода трудностей у Эдгара было намного больше. К тому же свидетельства двух медиков, миссис Шю и доктора Фрэнсиса, которые весной 1848 года находились у постели больного писателя и внимательно следили за симптомами его болезни, дают дополнительные основания для нашего вывода. Пульс у По был едва заметным и прерывистым: на этом основании Фрэнсис пришел к выводу, что писатель страдает болезнью сердца. Признаки этого недуга еще раньше зафиксировала и госпожа Шю.

Если же присовокупить пристрастие Эдгара к алкоголю, наркотикам, азартным играм, то предполагаемый нами диагноз становится еще более вероятным. Вот именно – вероятным. Потому что за давностью лет и отсутствием четко изложенных симптомов болезни сделать окончательный вывод о причине смерти Эдгара По практически невозможно.

Смертельное эхо от укуса змеи

Впервые симптомы болезни, которая и свела его в могилу, французский художник Мане почувствовал в 1876 году. Это была сковывающая и давящая усталость, которую он сначала объяснил переутомлением от изнурительной работы над полотнами. И действительно, в это время он работал как загнанный: около двенадцати произведений в 1874 году, пятнадцать – в 1875-м, столько же – в 1876 году.

Однако болезнь не проходила. Наоборот, она напоминала о себе все чаще и чаще. Более того, случались даже головокружения. Порой ему казалось, что он вот-вот упадет, что земля начинает уходить из-под ног. Мане, испытывая нарастающую тревогу по поводу своего состояния, решил посоветоваться со своим знакомым доктором Сиредэ. Но тот на жалобы пациента ничего конкретного не сказал, наоборот, попытался всячески его успокоить.

Мане вроде и согласился с ним, стараясь заглушить тревогу разумными доводами. Так, нарастающие боли в ноге он объяснил развивающимся ревматизмом, которым страдали некоторые члены его семьи.

Однако тут же в его памяти всплывала история с укусом змеи, случившаяся в далеком 1848 году в Бразилии, куда он попал с учениками мореходной школы. Неужели пришло время в сорок шесть лет расплачиваться за мальчишеские глупости? Нет! Не может быть, отмахивался художник от мрачных мыслей. Но полностью отделаться от преследующих воспоминаний и удручающих предчувствий ему не удавалось…

Но и публично демонстрировать свои страдания Мане не торопился. Он молчал о приступах, о терзающих его физических страданиях, о головных болях, об онемении, которому периодически подвергалась левая нога. Он делал вид, что настроение у него замечательное, здоровье – лучше некуда, тем самым пытаясь ввести в заблуждение друзей и знакомых. Он охотно убедил бы в том и самого себя, если бы только мог, если бы не был вынужден слишком часто, оставив кисти, ложиться отдыхать на диван. Не ставя в известность доктора Сиредэ, он отправлялся в аптеки или лавки шарлатанов, пытаясь приобрести там сильнодействующие наркотики, которые помогли бы ему хотя бы на время избавиться от боли и вернуть утраченную жизненную энергию.

Увы! Как бы Мане ни бодрился, пытаясь не замечать болезнь, однако с каждым днем это давалось ему все труднее и труднее. И вот однажды вечером, в самом конце 1878 года, выйдя после сеанса из мастерской на свежий воздух, Мане вдруг почувствовал резкую боль в пояснице. Его ноги задрожали, и он упал на тротуар.

Прибывший доктор Сиредэ, хотя уже и знал название той страшной болезни, которая поразила художника, однако сказать о ней Мане не решался. Пытаясь скрыть от художника истинное состояние его здоровья, доктор объяснил случившееся нервным истощением Мане, связанным с его напряжённой работой и сумбурным образом жизни.

И тем не менее Мане вскоре узнал название своей болезни: атаксия. И не мог поверить этому. Когда Сиредэ предписал ему душевые процедуры в гидротерапевтической клинике, он не просто принимал назначенные процедуры, а даже злоупотреблял ими. Он изо всех сил тянулся к здоровью: прислушивался к самым разным советам, пробовал любое лекарство, которое ему называли. И, как мог, бодрился. Он напряженно работал, стараясь хотя бы титаническим трудом поддержать надежды на выздоровление.

Но здоровье покидало Мане. А вскоре и правая нога временами перестаёт подчиняться ему. Прислушавшись к советам Сиредэ, он соглашается на лечение в знаменитой, обставленной самым современным оборудованием лечебнице, расположенной близ Парижа, в Бельвю. Душ, массаж, прогулки… Душ, массаж, прогулки… Мане все еще не покидала надежда, что лечебный процесс окажет на него благотворное влияние.