Неизвестное о Марине Цветаевой. Издание второе, исправленное

В 2002 году, когда была издана переписка Ю. Н. Рейтлингер и отца Александра Меня (1935–1990), эту книгу назвали «Умное небо». Не всем, наверное, известно, что слова «умное небо», употребленные в одном из писем Юлии Николаевны к отцу Александру, ставшие заглавием книги писем, принадлежали Цветаевой. «Есть умное небо», — говорила она своему маленькому сыну, удивлявшемуся: «Почему самолет летит, а Бога не встречает?» — по воспоминаниям Екатерины Николаевны Рейтлингер (1901–1989), той Кати, которая была помощницей Марины Ивановны в Праге, таскала на себе по кручам пражского предместья уже подросшую Алю[377]. Об этом благодарная запись февраля 1925 года, сразу после рождения сына: «Катя Р. с целым мешком дружбы и преклонения на спине <…>. Катя Р., так влюбленная в мои стихи…»[378]. Об абсолютной преданности Е. Н. Рейтлингер пишет Цветаева Тесковой 30-го сентября 1929 г.[379] По-видимому, Цветаева особенно почувствовала это, когда рассталась с Катей, неутомимо помогавшей Цветаевой в пору ее жизни в Чехии[380]. В 1985 году Катерина Николаевна Рейтлингер в беседе вспоминала слова Цветаевой про «умное небо», близкие ей и ее сестре, так что метафора «Умное небо» на обложке книги воскрешает не только мир переписки двух замечательных людей своего времени, но и Цветаеву с ее не вполне традиционным христианством. Надо сказать, в письме к отцу Александру Юлия Николаевна употребила это выражение в кавычках, как цитату, не ссылаясь на Цветаеву. Она писала отцу Александру о подаренной ему иконе: «Фон на иконах называется „свет“». Это — «умное небо», бывает большей частью либо золотым, либо берутся тона реального неба — от закатного до золотого, в более поздние века эта символика утрачивается. Цвет одежды на святых более или менее символичен и частью отмечен в подлиннике. Красный цвет символизирует кровь мученическую. Багор — от древнего пурпура до фиолетового, как говорит Кондаков[381], цвет посвящения (харизма священства или священнической власти). Лазорь — небо, отраженное в земле (главным образом цвет Божией Матери). Короны — иногда как реальные атрибуты (напр. князья, княгини и т. д.), иногда — (как напр. на св. Екатерине — мученический «венец»[382]. В текстах Цветаевой небо — один из важнейших для нее архетипов и символов[383]. Она особенно любила закатное, заревое небо («Знаю, умру на заре! — на которой из двух…»), лазоревое небо («Переулочки», «Молодец»), синее, фавьерское («Небо — синей знамени…»). В поэме «Царь-Девица», кажется, единственное описание золотого отблеска на небе: «по грозному небу — как кистью златой — / Над Ангелом — Воин из стали литой».

В одном из писем отцу Александру Ю. Н. Рейтлингер вспоминала Цветаеву:

Вот сейчас «мода» на Марину Цветаеву, и меня все спрашивают — что я могу рассказать? А я не интересовалась ею, была занята другим. И вот вдруг мне пришло кое-что в голову — ответить на иногда задаваемый мне вопрос: была ли Марина верующей? И я написала несколько слов[384]. — Это интересное добавление ко всем многочисленным и бесконечным о ней воспоминаниям — кроме меня, этого никто не смог бы написать. Послала кому надо. Могу послать и Вам (ведь Вам надо «все знать»!)

— строки к отцу Александру от 15 января 1978 года[385]. Монахине Ю. Н. Рейтлингер Цветаева не могла быть абсолютно внутренне близка и понятна, но это был единый эмигрантский русский круг. Во времена жизни в Мёдоне, бывая в храме Иоанна Воина, Цветаева должна была видеть фрески, которые создавала Ю. Н. Рейтлингер вместе с Г. И. Кругом[386]. Посылая рождественскую открытку из St. Pierre в Meudon, С. Я. Эфрон писал <6 января 1930> года: «Поздравляю всех с Рождеством Христовым. Прошу открытку эту повесить над Муриной кроваткой»[387]. Рождественская открытка — акварель работы Ю. Н. Рейтлингер[388]. На ней — Мария с младенцем, хлев, волхвы, ангелы с крыльями. В 1923 году Юлии Николаевне Цветаева подарила свою книгу «Психея. Романтика» с многозначительной надписью: «Дорогой Юлии Николаевне Рейтлингер тот час души, когда она еще искала по горизонтали то, что дает нам — исключительно вертикаль! Марина Цветаева. Прага, 15-го июля 1923 г. — Разгар лета»[389].