Неизвестное о Марине Цветаевой. Издание второе, исправленное

Знал ли Пастернак о любви Цветаевой к бирюзе и вообще к ювелирным украшениям? В «Спекторском», в шестой главе, Пастернак уподобил оставленные вещи Марии сверканию яхонта, то есть рубину. Лабиринт Борис Леонидович называет в поэме из-за трагедии Цветаевой «Тезей», так что упоминание бирюзы у Пастернака, скорее всего, тоже ведет к Цветаевой и ее лирике, где она писала про «браслет из бирюзы старинной» («Быть нежной, бешеной и шумной…»); осыпанный бирюзой серебряный браслет Цветаева вспоминает среди любимых земных примет в стихотворении «С большою нежностью — потому…» (1917). Летом 1927 года у Цветаевой украли «чудный старинный браслет (курганный)» и еще несколько ювелирных украшений (VII, 121). Это был, вероятно, тот самый браслет, «осыпанный бирюзой»; Цветаева вспоминала о нем в письме к Н. Гайдукевич 13 июля 1935 года. Знала Цветаева о свойствах бирюзы и очень ценила ее, недаром собиралась послать дочери Але в лагерь, в ссылку ее браслеты с бирюзой. Бирюза — камень, меняющий цвет с голубого на буро-зеленый и даже черный. В мусульманском мире созерцание бирюзы приравнивалось к лицезрению Корана, бирюзу считали сильным талисманом успеха и счастья. В Европе XV–XVI веков бирюзу носили больше мужчины, она считалась талисманом против падений[481]. В тридцатые годы Аля не носила колец, которые дарила ей мать; об этом Цветаева с огорчением писала А. Берг. Марине Ивановне казалось, что Аля недостаточно бережно обращалась с украшениями. Возможно, в те годы Алина небрежность была обусловлена сложными отношениями с матерью. В стихотворении «Но тесна вдвоем…» (1922) Цветаева написала о том, что в час страшного суда человек предстанет без всяких земных украшений. Может быть, ей хотелось прислать Але то, что доставляет радость, дает верить вЖизнь, что-то волшебное, магическое, способное победить зло и помочь уцелеть!

О сто моих колец…

«1911 год. Я после кори стриженная. Лежу на берегу, рою, рядом роет Волошин Макс.

— Макс, я выйду замуж только за того, кто из всего побережья угадает, какой мой любимый камень.

— Марина! (Вкрадчивый голос Макса) — влюбленные, как тебе, может быть, уже известно, — глупеют. И когда тот, кого ты полюбишь, принесет тебе (сладчайшим голосом) … булыжник, ты совершенно искренне поверишь, что это твой любимый камень!

— Макс! Я от всего умнею! Даже от любви!

А с камешком сбылось, ибо С. Я. Эфрон, за которого я, дождавшись его восемнадцатилетия, через полгода вышла замуж, чуть ли не в первый день знакомства отрыл и вручил мне — величайшая редкость! — генуэзскую сердоликовую бусу, которая и по сей день со мной» (IV, 150) — сообщает Цветаева в «Истории одного посвящения». Сердолик, оранжевато-красный счастливый камень, предохраняющий от споров, ссор, нервных болезней[482] Цветаева любила, потому что во времена Наполеона популярны были печатки с сердоликом или агатом, с халцедоном. У Наполеона[483] был перстень из халцедона. Много читала Цветаева об эпохе Наполеона, может, поэтому, так полюбила и браслеты, бывшие особенно популярным украшением в наполеоновскую эпоху[484], правда, у нее, обожавшей свои серебряные украшения, не было никакой страсти к роскоши: по свидетельству А. И. Цветаевой, перед замужеством, когда шел раздел разного добра, наследства умершей матери, драгоценности сестры поделили «легко, равнодушно». Бриллиантовые серьги были одни, и разделили их поодной: серег обе неносили. Поссорившись, в один и тот же день понесли их продавать[485]. А. И. Цветаева пишет о любви сестры к старине и о своем свадебном подарке Марине — «волшебном» аместистовом ожерелье, в котором Марина на фоне инкрустации[486] (фото 1924–1925 гг.). Аметист — фиолетовая разновидность кварца. При посвящении в сан кардинала посвященному вручалось кольцо с аместистом. В древние времена аметист считали амулетом от опьянения. В средние века его дарили любимым.[487].