Неизвестные рассказы сыщиков Ивана Путилина, Михаила Чулицкого и Аркадия Кошко

В то время только что стала вводиться в практику розыска дактилоскопия, и соответствующий отдел под начальством чиновника N.N.[54] был для начала учреждён при Департаменте полиции. Был тотчас же сделан снимок отпечатка, оставленного убийцей на стекле, и вскоре он оказался принадлежащим дворнику того дома, где помещалась аптека. Сомнений быть не могло, так как снимок всех пяти пальцев был абсолютно тождественен с рисунком кожи на руках дворника, да, кроме того, и шрам, обозначенный на оттиске, соответствовал порезу на руке убийцы.

Хотя дворник и отрицал свою вину, и иных улик собрать против него не удалось, он тем не менее был предан суду. Так как дактилоскопия в то время в России была делом новым, мало кому известным, то чиновник N.N. был вызван судом в качестве эксперта и должен был дать соответствующие разъяснения присяжным заседателям.

N.N. сказал приблизительно следующее:

– Господа присяжные заседатели! Я утверждаю, что дактилоскопический снимок, снятый с разбитого стекла, принадлежит никому другому как подсудимому. Тут сомнений быть не может. Не каждому из вас, быть может, в точности известно, что такое дактилоскопия, так как наука эта принята и применяется в России ещё так недавно. Позвольте мне вкратце дать некоторые разъяснения по поводу неё. У нас дактилоскопия – новинка, но существует она в мире бесконечно давно. Уже задолго до Рождества Христова ею пользовались люди. В древних, да и в новейших китайских документах постоянно встречаются отпечатки пальцев как удостоверение собственноручности подписи и принадлежности документа приложившему свой отпечаток пальцев. Но что такое дактилоскопия и на чём она основана? Дело в том, что нет в мире двух людей с абсолютно одинаковым рисунком кожи на концах пальцев. У каждого человека в рисунке имеются чисто индивидуальные отличия, причём прочность этого рисунка поразительна. Ещё в утробной жизни образуется он и существует у человека неизменным в течение всей его жизни.

Никакие вытравливания, никакие ожоги, порезы не в силах уничтожить этот рисунок: пройдёт ожог, затянется рана, и снова на молодой коже проступит тот же рисунок. Вот почему дактилоскопический снимок, совпадающий с рисунком кожи подозреваемого лица, не должен возбуждать только подозрение против этого лица, а должен рождать несомненную уверенность. Но уверенность в чём? В данном случае – в убийстве? Не знаю! Это дело ваше, господа, разобраться в том, для чего понадобилось подсудимому выдавливать окно в аптеке. Моё дело только заявить – стекло выдавлено им и никем другим.

После N.N. произнёс сильную прочувственную речь прокурор. Он трогательно упомянул о жертвах, о горе матери убитого мальчика и, поддерживая всецело обвинение, базировал его на неопровержимой, с его точки зрения, улике – всё на том же дактилоскопическом снимке.

По окончании этой речи ясно почувствовалось в публике, что мнение присяжных заседателей сложилось не в пользу подсудимого. Все с нетерпением ждали речи защитника – петербургского присяжного поверенного А[55]. Улик ни прямых, ни косвенных, кроме всё того же снимка, не имелось, а потому было очевидно, что господин А. обрушится непременно на экспертизу. И действительно: оратор, став в картинную позу, полузажмурив глаза и горделиво задрав голову, начал:

– Господа присяжные заседатели! – сделав длинную паузу, он продолжал. – Мне впервые сегодня пришлось заслушать научную лекцию, лектором которой выступил полицейский чиновник. Как и следовало ожидать, сей оратор обнаружил не столько глубину своих научных познаний, сколько всестороннюю профессиональную осведомлённость. Ему всё известно, даже то, что творилось до Рождества Христова, и то, что происходило в Китае времён Конфуция. Более того, он подсмотрел даже и то, что делает человек в утробной жизни. Впрочем, наука его довольно проста: приложил человек палец – один отпечаток, приложил другой человек палец – другой отпечаток. Вот и всё! Как видите, дело не сложно. Но ссылка на древность для меня мало убедительна. Мало ли глупостей делалось в древности! Быть может, сжигая ведьм и колдунов, и не в древности даже, а хотя бы в средневековье, люди этим самым стремились уничтожить какие-либо рисунки или отметины на их теле как неопровержимые доказательства их связи с дьяволом?! Во всяком случае, утверждаю, что современная наука дактилоскопию за науку не признаёт. А если это так, то нельзя выдвинутую гипотезу возводить в число незыблемых истин.