Неизвестный Леонардо

Тетради сверстаны самыми разнообразными способами: обычно два листа большого размера Леонардо сгибал пополам по вертикали и вкладывал один в другой, так что получалось четыре страницы; записные книжки меньшего размера, почти карманные, он использовал для набросков, рисунков, пометок, позволявших запечатлеть образы или мысли на будущее. На больших листах Леонардо начинал вести записи с последней, четвертой страницы, потом переходил на третью, затем на вторую и первую. Крайне редко он делал записи на раскрытом согнутом листе. Записные книжки в основном также заполнялись в том же порядке, он начинал вести их с той страницы, которая у нас считается последней.

Тексты Леонардо в оригинале с трудом поддаются чтению не только потому, что они часто предстают разрозненными и перемежаются с другими заметками и рисунками, расположенными на том же самом листе, но также из-за присущих только ему синтаксиса и орфографии. Иногда создается впечатление, что Леонардо, закончив одно предложение, сразу же спешит перейти к следующему, из-за чего появляются описки или банальные ошибки, к примеру слитное написание слов. Единственным знаком препинания для него становится точка, которая часто встречается в одних текстах и полностью отсутствует в других. Кроме того, у него выработалась привычка пользоваться известными только ему сокращениями и знаками скорописи[169].

Часто на одной и той же странице, чтобы не расходовать попусту бумагу, стоившую весьма дорого, появляются заметки и рисунки на разные, но очень важные для него темы, изучению которых он отдавался с огромным интересом. К ним прежде всего относились оптика, механика, анатомия, стихия воды, ботаника и наука о полетах человека. Леонардо собирался привести эти записи в надлежащий порядок и издать их в виде трактатов, чтобы сохранить память о своих научных трудах. Порой начинает казаться, что он просит простить его за то, что еще не успел этого сделать:

Мною по этим предметам было написано около ста двадцати книг, и выпустить их помешали мне не скупость или небрежение, а только лишь время.

Эти слова взяты из первой книжки Тетрадей по анатомии, где Леонардо говорил о существовании ста двадцати томов его собственноручных записей. В действительности, вероятно, речь шла о главах в трактате по анатомии под названием О теле человека.

7.3 Кодексы и разрозненные листы

Считается, что все рукописное наследие да Винчи насчитывает более 13 000 страниц, которые он не успел привести в стройный порядок до конца своей жизни. В дальнейшем более половины из них оказались утерянными, но сохранилось около 4000 страниц. Сегодня записи Леонардо рассеяны в мире по библиотекам, музеям и частным коллекциям. Часть из них собрана в кодексы, некоторые кодексы хранятся в подлинных переплетах, а другие состоят из отдельных, сведенных вместе листов либо самим Леонардо, либо последующими владельцами.

Часто да Винчи, приступая к записям, сгибал большие листы и вставлял один в другой, что нередко создавало страшную путаницу. В Лестерском кодексе, пока он не был разобран, 1 лист (лицевая и обратная сторона) примыкал к 36 листу. В то же время этот кодекс является наглядным примером того, какой вид могли приобрести другие научные трактаты маэстро: колонки текста с иллюстрациями по краям листа, как это было принято в книгах по архитектуре того времени[170]. Но это почти уникальный случай, возможно, потому что Лестерский кодекс относится к последним книгам, составленным да Винчи.

Как правило, Леонардо одновременно занимался изучением разных предметов, уделяя особое внимание сходству форм и процессов в различных областях исследования: он сравнивал энергию, передаваемую рукотворными машинами, с силой, связанной с сокращением мышц, сухожилиями и скелетом человека; турбулентность воды с завихрениями в воздухе, движение сока у растений с кровообращением человека. Интуитивно двигаясь в русле научно-экспериментальной системы, которая утвердится лишь век спустя с приходом Галилея (1564–1642), он никогда не считал свои заключения окончательными и бесповоротными и, напротив, был готов пересмотреть свои выводы, когда этого требовали результаты последующих опытов.

Вначале я проведу опыты, прежде чем буду двигаться дальше, потому что я намерен сперва расширить свои знания опытным путем, а потом после рассуждений показать, почему наш опыт вынуждает нас действовать тем или иным путем; и это является истинным правилом, которого придерживаются исследователи явлений природы[171].