Неизвестный Пушкин. Записки 1825-1845 гг.

Пушкин. Ты украл это у меня! Байрон говорил то же самое. Я нахожу Руссо, которым ты бредил, гораздо безнравственнее, а также и Вольтера, которым бредил мой дядя Василий.

Вяземский. Ты тоже читал его.

Пушкин. Жан-Жака – очень молодым, а позже никогда, потому что он для меня скучен. И Вольтера читал также в юности; он мне не наскучивает, но и не увлекает меня. У него больше слов, чем мыслей.

Полетика. Он многое взял у англичан.

Пушкин. Да, Чаадаев хотел мне вдолбить в голову Локка, я прочитал и сказал: это Вольтер, но более серьезный и на английский лад.

Жуковский. Пушкин назвал Вольтера сыном Момуса и Минервы, седовласым шалуном.

Пушкин. В лицее… Но теперь я не убежден, что скажу: сын Минервы. Это уже выродившаяся Минерва, это не та великая Минерва, украшенная разумом, вышедшая из головы царя неба, это не Паллада-Афина.

А. Тургенев. Откуда же она вышла?

Одоевский. Это сова, может быть?

Пушкин. Потому что она ночная птица? Она вышла из людского разума, который не всегда божествен.

Хомяков. Увы, увы!

Все засмеялись над его тоном.

Вяземский. Перейдем к немцам.

Пушкин. К Гёте. У него божественные и человеческие суждения.

Вяземский. Объясни мне, почему ты все еще восхищаешься Шенье? Я думал, что это у тебя пройдет.

Пушкин. Потому что он единственный настоящий грек у французов. Единственный, который чувствовал как грек. Если бы он жил дольше, то произвел бы революцию в поэзии.

Полетика. А вместо этого революция ему отрубила голову.

Пушкин. Да, и это было низко, так как эта голова должна была быть священной для патриотов. К тому же его смерть не обеспечивала свободы.

М-mе Карамзина. Так же как и смерть короля, королевы и m-me Elisabeth.

Пушкин. Они совершили тогда много безобразного и не сохранили свободы.

Жуковский. Ты очень хорошо сказал в твоей поэме о смерти Наполеона, что он задушил ее под лаврами.

Пушкин. А раньше ее утопили в крови, на которой не созидается свобода. Николай Михайлович превосходно судил о революции и знал ее ахиллесову пяту[242].

Крылов. Лучше Фон-Визина. Он отнесся к революции как историк и философ.

Пушкин. Фон-Визин прекрасно описал ее, а Карамзин судил критически. Кстати, Жуковский, я в восторге от Гейне, от его прозы и стихов, его немецкая проза читается так легко. Это настоящий грек.

Полетика. Современный?

Пушкин. Нет, он не Паликар, не гетерист, он афинянин. У него есть немецкая Wehmut (грусть, меланхолия [нем.]), а ее недоставало и грекам и Шенье; но по форме Гейне эллин. Он еврей, а у него часто проявляются христианские чувства.

Вяземский. Говорят, что он ни во что не верит?

Пушкин. Он не верит в Лютера, не верит в папу, но верит в Иегову и обожает Юпитера, Венеру, Аполлона и великого Пана.

Жуковский. Гейне не христианин, но он понял нравственную красоту христианства.

Вяземский. Шатобриан видел главным образом внешнюю красоту обрядов, символов, церемоний, но если величие этих обрядов удовлетворило художника настолько, что он в заглавии книги рядом со словом «гений» поставил слово «христианство» – для Франции это все-таки большой шаг вперед.

Пушкин. Шатобриан, за исключением «Ренэ», ни в чем меня не трогает; десять строк Данте стоят всей его книги…

А. Тургенев. Ты остался верным Мольеру?

Пушкин. Потому что он создал настоящую французскую сцену, которая существует и до сих пор. Классическая трагедия умерла, она уже не в наших нравах. Их классики жалкие пережитки Расина и Корнеля. Теперь они пишут драмы: «Кромвель», «Эрнани», исторические драмы «Генрих III» и «M-lle d’Ancre»: это не трагедии, а только драмы, а иногда и мелодрамы, иногда в красивых стихах. Во французской истории так много трагических моментов, а французы не сумели написать настоящей трагедии даже из таких захватывающих эпох, как революции и Реформация. Из Франциска I они сделали «веселящегося короля». Он представлял собой нечто большее.

Полемика. Они примешивают сюда политику, и выходят какие-то судебные речи, а не трагедии.

Пушкин. Совершенно верно. Драматург должен быть беспристрастным. Можно было бы сделать превосходную эпопею из эпохи революции и Наполеоновских войн.

Вяземский. Вольтер из Лиги сделал трагедию.