Неизвестный со станции Титлин

Корвин попытался подцепить крышечку ногтем, но ничего не получилось. Зазор между крышкой и остальным коробком был ничтожно мал. Он даже не мог его нащупать, не то, что подцепить. Нужно было какое-то специфическое устройство для того, чтобы она открылась. Или специфический навык. В любом случае он не обладал ни первым, ни вторым. Еще несколько минут изучения и возни с устройством, и Корвин потерял надежду открыть коробок. Он грустно посмотрел на него, потом на пол, потом опять на заветный коробок. Идея была не самой лучшей, даже варварской, но…

– А что я собственно теряю?

Он встал на ноги и, размахнувшись, со всей силой швырнул коробок в пол, стараясь сделать это так, чтобы устройство упало подальше от его ног. Послышался сдавленный хруст. Коробочка отскочила от пола и, не долетев под гнетом гравитации до земли нескольких сантиметров, разорвалась на куски.

В глаза Корвину ударил резкий свет, самый яркий, какой ему когда-либо приходилось видеть. Он зажмурился и приложил ладони к глазам. На секунду ему показалось, что он ослеп. Веки горели огнем: Корвин видел каждый сосудик, каждый капилляр на свету. Глазам было физически больно, но зрение все-таки осталось при нем. Вспышка постепенно прошла, оставив место постоянному монотонному свету. Она затухла, как затухает тлеющий кончик сигареты, когда огонь доходит до фильтра.

Корвин осторожно открыл глаза, опасаясь очередной атаки на радужную оболочку, которую та могла и не выдержать.

Свет рассеялся по потолку. Он был очень высокий и каменный, и, в отличие от пола, имел природную неровную обрывистую форму, словно Корвин находился в пещере со сталактитами. Вполне возможно, что раньше здесь было довольно влажно. И с этих самых каменных сосулек на землю капала вода. Однако, скорее всего, пол, который поглощает влагу, забирал какой-то процент ее и из воздуха. Теперь здесь было сухо. А неровные сталактиты под потолком больше напоминали нарочитый потолок с пиками из фильмов про Индиану Джонса34. Местами там скапливался свет. Корвин не видел ни ламп, ни люстр, и был готов поспорить, что там их и не было. Источники света метались из стороны в сторону, как светлячки, загнанные в банку, словно что-то поймало лучики и не давало им свободы, как невидимый человеческому глазу барьер. Они скользили между неровностями свода потолка, освещая все пространство комнаты. Из-за постоянного перемещения света по стенам комнаты бегали бесчисленные тени, что создавало видимость безостановочного стремительного движения, даже когда все вокруг было предельно статично.

Корвин, наконец, смог оторваться от потолка. Он опустил взгляд ниже и замер.

Комната была невелика, чуть больше школьного спортивного зала. В высоту он был куда больше – добрые полсотни метров. Формы он тоже был неопределенной – извилистые стены, испещренные сколами и разломами, плавно переходили в свод зала. Они образовывали что-то вроде овала, нарисованного старичком с неуемной дрожью в руках. Метрах в трех от стен стояли двери, такие же, как и та, через которую он сюда попал. Их было восемь. Восемь, стоящих в ряд, похожих одна на другую дверей. Некоторые из них были помяты. Особенно одна: в нее ломились с такой звериной истошностью, что металлический каркас погнулся под натиском сплошных вмятин, искрививших плоскость двери до неузнаваемости. Большинство были закрыто, но парочка из них все же приоткрывали обзор на ширину человеческой ладони. Крайняя дверь, стоящая особняком, вообще была распахнута настежь. Сквозь нее пробивался тусклый вечерний свет. Если бы она стояла ближе, Корвин бы сумел разглядеть свет до того, как поджег потолок. По другую сторону зала зиял проход. Складывалось, ощущение, что он должен был быть меньше в своих размерах и ровнее, будто кто-то хотел ворваться внутрь и подорвал стену.

Но далеко не двери и не взорванный вход заставили сердце Корвина похолодеть от ужаса. Весь пол зала был усеян трупами существ, что охотились за ним на станции Титлин. Они были разорваны, разрезаны, проткнуты. Они лежали друг на друге, выкладывая мертвую мозаику братской могилы. У некоторых отсутствовали пальцы, не хватало той или иной конечности, были оторваны головы или выдавлены глаза. Весь пол был плотно засыпан бардовым порошком – все, что осталось от внутренних жидкостей. Сам того не подозревая, Корвин попал на внеземную бойню.

Ему понадобилось время, чтобы начать двигаться. Он переступал между трупами, стараясь не смотреть на их обезображенные тела. Некоторые из них держали в руках оружие, другие с исцарапанными головами, были вооружены в лучшем случае камнями. Складывалось ощущение, что здесь произошла операция по зачистке: вооруженные нападали на безоружных, но те, в свою очередь просто так сдаваться не хотели.