Некоронованный

Жизнь арнорцев в Мифлонде текла размеренно и спокойно. Эльфийский Линдон кормил их, и это не было трудно древнему народу: уже не первую тысячу лет в их опустевших усадьбах плоды падали на землю… но не в этот год. В море хватало рыбы. За мясом можно было отправиться на юг. Было мало хлеба, но – те, кто решил остаться с Аранартом, были готовы к жизни без него, а другие… они уходили, тихо, незаметно. Дешев будет жемчуг в Тарбаде в эту зиму, будет много желающих его продать. Для фалафрим простая жемчужина ничего не стоит, морские эльфы ценят жемчуг красивый и редкий, и они отдавали людям то, в чем не нуждались сами, но что могло стать спасением для Младшего народа.

За месяц число арнорцев уменьшилось на треть. Уходили те, кто сохранил семьи. Ремесленник был уверен, что прокормит своих и в Тарбаде, для крестьянина не было жизни без хлеба и без пашни, даже воин говорил, что его жена и дети настрадались за две страшные зимы и… будь это приказ, то другое дело, но если решать самому… прости, Аранарт, ты всё понимаешь.

Он понимал.

Он думал о вдовах и скоро знал их всех по именам. Ни одна из них не ушла. Разумеется. Как она с детьми будет строить жизнь в незнакомом месте? А с ним… да, он теперь в ответе за судьбу каждой. Пока они здесь – проследить, чтобы ни одна ни в чем не нуждалась, несложно. А потом – решить, кто будет заботиться о любой из них. Вряд ли из тех, кто потерял мужей и жен, сложатся новые семьи, но мужчина должен кормить женщину, а женщина – вести хозяйство мужчины. И пока есть время, пока все здесь на виду, можно наметить, кому с кем в одном поселке жить. Дальше разберутся сами.

С началом зимы большинство воинов отправилось на охоты – ради мехов. Пещеры пещерами, а мерзнуть арнорцы больше никогда не будут.

В марте явился Хэлгон, промокший, счастливый и вдохновенный, рассказал о сделанном за зиму (оно впечатляло) и увел с собой самых дерзких обоего полу, кто столь страстно стремился узнать новую, неведомую жизнь, что лужи и грязь уж конечно не были препятствием.

Потом явился Голвег, гордый и решительный, – и число людей в Мифлонде еще уменьшилось. Потом опять… так к середине лета уйдут последние, и это правильно: летом лес щедр к людям, и всем, от детей начиная, найдется в нем дело.

Волнами Мифлонда

Кирдан почти не общался с Аранартом эти месяцы: зачем? У людей всё хорошо, их вождь знает, чего хочет, и идет к своей цели; та помощь, что нужна людям, к ним приходит, а возникни что еще – Аранарт скажет.

Но час расставания близок, и пора поговорить.

Владыка Гаваней нашел его в дунаданском дворике, как уже привыкли называть эту часть Мифлонда; тот рассказывал людям о местах их будущей жизни. Рядом играли дети – несколько малышей и девочка лет шести за старшую, она ловко вела игру так, чтобы они держались все вместе. Глядя на них, древний эльф думал, как быстро повзрослели человеческие дети за войну: вот на эту, к примеру, маленьких можно оставить спокойно.

При виде Кирдана взрослые с поклоном встали и отошли от своего вождя, дети же не обратили внимания: эльф и эльф, тут вообще полно эльфов.

– Нам есть что сказать на прощание друг другу, – промолвил Кирдан. – Мы можем поговорить здесь, можем поискать место потише.

Он качнул головой в сторону малышей.

– Это будущее моего народа, – отвечал Аранарт. – Их шум мне не мешает.

– Что ж, – улыбка тронула уста эльфа, – станем говорить о будущем в присутствии его.

Но продолжил он серьезно:

– Ты помнишь, я в прошлом году сказал, что помогу не тебе, а себе.

Неужели прошло чуть больше года? вечность минула, жизнь!

– Я помню это, владыка. Когда вырастут их внуки, твой щит снова будет у тебя.

– Да. Но я хочу быть твердо уверен в этом. Поэтому – вот.

Из кармана на поясе он достал ожерелье из крупных жемчужин идеальной формы на удивление глубокого цвета. Солнце заиграло на их скатах, старшая девочка на миг отвлеклась от игры и улыбнулась.

– Владыка. Я и так тебе стольким обязан…

– Да, – голос Кирдана звучал почти сурово, – ты обязан мне жизнью твоего народа. Не больше и не меньше. Ты обязан мне стольким, что одно ожерелье ничего не изменит. Это просто жемчуг, Аранарт. Очень редкий, а в мире людей – безумно дорогой. И если когда-нибудь жизнь твоего народа будет измеряться в золотых монетах – ты его продашь. Не ты, так твой правнук. Бери и не благодари. Я делаю это для моего щита.

– Владыка…

– Женишься – отдашь жене носить. Это не подарок к будущей свадьбе. Жемчуг любит тепло женского тела, в ларцах он тускнеет.

Аранарт кивнул, молча и благодарно.

Ушли последние.

Так после бури берег в грязных спутанных водорослях, обломках дерева и еще невесть каком соре, поднятом из темной глуби. Но пройдет день, другой – и волны слижут всё, и не следа от этой бури, как и ото всех предыдущих.

Что для вечных эльдар эта война? одна из многих человеческих войн…

Аранарт обратился к Кирдану с последней просьбой, и тот дал ему трех коней. Провожатый был не нужен. Пусть останутся в Ривенделле; кому-то понадобится ехать на запад – вот тогда кони и вернутся.