Некоронованный

Вот так отражается судьба. Как в зеркале. Правое становится левым.

Север после победы в страшной войне. И юный правитель Арнора. Первый из них смог заживить раны. Этот – добьет собственный народ.

– Кхм! Он не в отчаянье. Он готов действовать. Беда в том, что он чересчур готов действовать.

И не желает слушать советов.

Как был готов их слушать Валандил. Принц, получивший первую реликвию еще при жизни отца. Получивший ее еще до рождения.

Кольцо Барахира.

Ты помнишь, как Элендил снял его с пальца и протянул невестке: «Родишь дочь – назови Сильмариэнью. Родишь сына – Валандилом». Госпожа Оролоссэ отдала его сыну, когда ему исполнилось десять. Еще Элендил был жив…

Так Валандил вырос с кольцом Барахира на пальце. С детства размышляя о судьбе и рода Элроса, и всех людей Запада, судьбе, текущей через это кольцо.

…которое теперь под ледяными волнами северных морей.

И это знак. Скорбный знак. Связь с прошлым разорвана. Неудивительно, что Аранарт творит безумные дела. И некому удержать его. Он никого не услышит.

– Кхм! Он услышит тех двоих, что пришли с ним.

– Нет. К словам старого воина он внимателен в мелочах, но в главном – наоборот. А этот нолдор… ему по нраву служить безумцам!

– Я не сказал бы, – вступает в разговор Глорфиндэль. – Хэлгон может показаться безрассудным, но на деле он осторожен. Он подойдет к самому краю пропасти – но не сорвется в нее.

– И Аранарт, похоже, прислушивается к нему, – добавляет Эрестор.

– Говорить с ним?! С этим…

– С ним могу поговорить я, – откликается Глорфиндэль. – Прежде он был чуток к моим словам. Он услышит меня, я уверен.

Заполночь. Исиль уже высоко, уже над горами. Серебрятся водопады, река, скалы противоположного склона ущелья.

Бродить и бродить здесь этой ночью.

Любоваться и любоваться.

Мрамор веранд и парадных лестниц голубеет в свете луны. Статуи словно дышат. Где-то слышатся звуки флейты – не арфы, в эту ночь именно голос флейты – тихий, но пронзительный – будет созвучен холодному серебряному блеску.

Как это странно, непривычно и правильно – ходить и смотреть на красоту Последнего Домашнего Приюта.

Всю жизнь (обе жизни!) красота эльфийских городов и крепостей была для тебя такой же неотъемлемой частью мира, как трава под ногами и звезды в небе. Построенное эльфами прекрасно, будь то изысканно-продуманный Тирион или наспех возведенная крепость на Амон-Эреб. Ривенделл тысячу лет манил тебя другим: безопасностью.

Приют, в котором можно было спать спокойно. Здесь и нигде более в Срединных Землях. Даже за стенами Форноста в самые мирные века сон был чутким: война не прекращается, война только затихает, а значит, разведчик готов в любой миг. У Элронда же ты точно знал, что тебя никто не потревожит.

А сейчас…

Неужели это правда? Неужели война окончена?

Летом было не до того – встал и бегом в Ангмар, искать недобитых. Осенью – тем более не до того: зима близко, надо успеть сделать запасы, надо ухватить каждый сухой день, надо… и зимой надо, и весной. Круговерть срочных дел закрутила, и за нею некогда было подумать о том, что действительно – боишься, что пойдет дождь, а у тебя еще не просушено… боишься, что неудачно выбрано место… боишься… Это слово изменило свое значение. А ведь меньше года прошло.

Но – не боишься нападения. Просто – не боишься.

Стоило придти в Ривенделл, чтобы понять: уже полгода у нас – мир.

Впервые за обе жизни – ты в Срединных Землях, и здесь так же безопасно, как в Амане.

Мы. Выиграли. Войну.

И не заметили этого за ежедневными хлопотами.

Нолдор негромко рассмеялся.

Он встал в одной из беседок над рекой, откуда можно было видеть и водопады, и луну, и освещенный маленькими огоньками дом – или дворец? – Элронда. Как его лучше назвать? После Тириона, после рассказов Эльдин и Аллуина о Гондолине, да и после Мифлонда странно было бы назвать дворцом такое скромное здание, и всё же… дело не в размерах, но и не в том, что там живет правитель; дворец отличается от красивого дома не великолепием отделки, а тем, что нет ни одной незначимой детали. Так что дворец. Только небольшой.

И кто-то идет оттуда.

…ну почему сейчас?

Любовался луной, впервые за тысячу лет увидел Ривенделл по-настоящему… и опять. Издалека не видно, кто это, но решительная походка, напряженная спина – нет, этот идет по делу. Идет к нему. Не нужно долго угадывать, по какому делу.

Спрятаться, что ли?

Хотя ночь всё равно испорчена, а разговора этого не избежать. Как там Голвег говорил? – «ночь нужна для вот таких переговоров»? Ну, этот вряд ли предложит какую-то гадость.

Так нечестно. Война закончена, а тайные переговоры остались. По заговору в год – не слишком ли часто?

– Лорд Глорфиндэль.

– Хэлгон, я рад, что нашел тебя.

Молчит и не знает, как начать. Маловат опыт тайных бесед? Полезно всё-таки иметь дело с людьми. Многому новому учишься.

– Лорд Глорфиндэль, хочешь, я сам скажу, зачем ты пришел? Так будет проще нам обоим.

Хочешь. По твоему молчанию видно.

– Владыка Элронд просил тебя. Ты убедишь меня, я смогу переубедить Аранарта.