Некоронованный

Ночь миновала, наступил день – и стали видны темные точки на далеком прибрежном льду.

Кольцо Барахира

Каяки приближались к ним. Уже можно было пересчитать гребцов в каждом. Каяки были большими: на десяток, дюжину мореходов. А сидело в них по пятеро, считая рулевого. Только в одном был шестой, и он не держал весла.

Аранарт стоял, запрокинув голову и закрыв лицо ладонями. Ему нужно было принять возвращение в мир живых, а он оказался не готов к этому. Ничего, пока каяки не доплыли, время есть. Дунаданам ничего объяснять не надо, всё сделают сами. Разбирать склад – дело привычное. Странно, что до сих пор есть что разбирать. Как мало они ели… Ну и костям – не пропадать же. Там, в мире живых, топливо нужно.

Король резко выдохнул и осмотрелся. Льдина со старой палаткой плавала совсем рядом. Ну то есть как «рядом»… если на каяке – рядом. Там склад недоразобран, кости не уносили, и эти… губы и копыта. Как там Кутюв говорил, их варить надо? вот наварит теперь.

Спросить Хэлгона, выдержит ли льдина с их старой палаткой вес человека? Если да – тем проще, нет – вот пусть эльф и прыгает. Он это любит. Сама их палатка теперь, конечно, пойдет в хозяйство даже не белым медвежатам, а китятам, но ее распорки им явно пригодятся. Здесь, у моря, длинная прямая жердь – вещь ценная. И в ледяном доме надо попробовать остатки нарт вырубить изо льда… много не вернуть, но хоть что.

Каяки пока не доплыли, время собраться есть. Вот и будем собираться.

Заберем всё, что хоть как-то возможно забрать.

Поглощенный хозяйственными делами, Аранарт не думал о Кутюве. Что думать о проводнике? он свое дело сделал, привел, куда сказали. А что с таким крюком, так не его вина. Привел же.

Лоссоф, оказавшийся вне деятельных сборов, стоял и смотрел. В его глазах было одобрение. Этот человек с солнечными руками был верен одному из самых важных законов Севера: ничего не должно пропадать напрасно. Откуда он знает этот закон? Южанин и его люди, если верить рассказам, такими не были.

Когда он резал харов, в его глазах была боль. Но не потому, что ему трудно пролить кровь. Потому, что негоже ездовым зверям становиться мясом. Когда он, Кутюв, вернется в свой род, он расскажет, как легко Солнечнорукий отпустил души харов, так легко и заботливо, что хары не оставили его, а незримой упряжкой понесли их льдину через моря и привели туда, куда и должны. А когда последние кости сгорят в очагах, хары уйдут на вечные пастбища, и им будет хорошо. Олени, погибшие без пользы, не знают пути к Вечному Ягелю, их бледные духи скитаются в этом мире, мороком тревожа живых. А хары Солнечнорукого умчатся, как небесные сполохи. И отсветы его рук вечно будут на кончиках их рогов.

Каяки были уже рядом. Все оставили дела и собрались у края льдины. Первой подошла лодка, где было шестеро, этот шестой – старик с пронзительным взглядом – выбрался на льдину, спасенные собрались говорить учтивые слова, но вдруг этот лоссоф едва не вскрикнул:

– Сидвар? Бердир? Здесь?!

Сидвар вгляделся в его лицо, мысленно разгладил морщины…

– Хулах?! Хулах, дружище, как я рад тебя видеть!

Дунадан сгреб лоссофа в охапку, тот хотел отстраниться, но не успел. Отпущенный Сидваром, он произнес:

– Хулах давно ушел. Стал Ики.

И все почувствовали, что он говорит не о смене имени.

Он обвел их глазами, ища предводителя. Остановился на Аранарте. Король поклонился, сдержанно и медленно. Они поймут друг друга безо всяких слов. Говорить они будут о другом.

Аранарт заговорил о складе у старой палатки, он просил отправить туда каяк с парой его людей (то, что один из «людей» – эльф, он объяснит, но позже), надо было всё быстро закончить здесь – и хвала мудрости Ики, взявшего так много каяков, хватит и на людей, и на груз, надо быстро отправлять первых на прибрежный лед, а то мало ли что; Хэлгон уже прыгает по соседней льдине, разоряя их жилище, Рибиэль остается в лодке, значит, лед там совсем плох, старая палатка рухнула – срублены распорки, Хэлгон, не рискуй, уходи оттуда, шкур мы себе на новую палатку набьем, на десять палаток… прыгнул в каяк. А немало забрал… мы молодцы.

Ики, не менее внимательно наблюдавший за происходящим, кивнул. Одобрил рачительность? или понял, что увидел не-человека?

Обернулся к Аранарту, задал вопрос, который, конечно, мог бы подождать до земли под ногами. Но иногда нетерпение простительно даже вождям:

– Ты их сын? Ими-ики спаслась?

– Я их сын, – кивнул Король. – Но она погибла с отцом.

Ики хмурился. Человеку, стоящему перед ним, на вид было ровно столько, сколько и должно было быть ребенку госпожи, уцелей она тогда.

– Мне за семьдесят, – объяснил дунадан. – Мы долго живем и медленно старимся.

Лоссоф не ответил. В его памяти Ими-ики была как живая, словно призраком стояла с ними здесь, она была пугающей в своей неприступности и величии, и сейчас вождь думал о том, насколько похож и насколько не похож на нее ее сын.

Аранарт предпочитал думать о бытовых вещах. Всё ли унесли со склада, не перегружена ли какая-то лодка, кому куда садиться… о чем угодно, лишь бы смотреть не на Ики. Не на его руки.