Некоронованный

– Что? – спросил его Аранарт, кивнув на добычу.

– Одно из полотнищ палатки вырезал. Всё вам теплее будет.

– Хэлгон!! Ты ради этого?! Я убью тебя когда-нибудь!

– Обязательно, – устало кивнул эльф.

Февраль их встретил бурями и метелями. Слово «трещина» произносили без капли волнений, о сжатии говорили спокойнее, чем о зимнем дожде в родных холмах. Потеря южного, а потом и западного склада вызвала не больше чувств, чем наступление вечера: так и должно быть, вот оно и произошло.

Их кусок льдины, едва в десятую часть первоначальной, пока держался. Это было удивительно и радостно. Единственное, что могло бы их… не напугать, но взволновать – змейка трещины под ледяным домом. Они были готовы к ней, а ее не было.

…дети полагают, что чудо – это когда происходит что-то невозможное. Эти люди на льдине было уверены, что чудо – когда возможное не случается.

Они были очень близко к тому месту, откуда начали свой путь. «Мне же не поверят, – смеялся Хэлгон, – что можно проплыть круг на том, что не управляемо!» – «А ты уверен, что этой льдиной не управляли? – серьезно спрашивал Король. – Ты сам рассказывал, что у эльфийских кораблей главное не паруса и не весла, а воля. Это не корабль, и воля не моя. Разумеется, не моя. Моя была только у острова». Спорить с потомком Эарендила Хэлгон не собирался. Ему виднее.

Если они продержатся еще неделю и не поднимутся встречные ветра, то они пройдут Форохел и можно будет попробовать дозваться Кирдана. Услышит ли? поймет ли? Они с Аранартом упорно молчали о владыке Гаваней, но напряженное ожидание выдавало их. Дунаданы чувствовали, что эти две думают отнюдь не о близкой гибели. Что ж, если Король не говорит – значит, ему виднее.

Няспотали, Тюпынг и Сюльси вышли на моржей. Погода была ясная, и хотя до моржовых мест надо было долго идти по прибрежному льду, это не тревожило. Морозы стояли хорошие, лед крепкий, моржа – темную тушу – увидят издалека, подкрасться несложно, а попасть еще проще. Еще при деде нынешнего Ики любой ребенок выучился метко кидать гарпун – раньше, чем его начинали брать на охоту.

Но добычи как-то не было. В тщетных поисках охотники шли дальше… удача отвернулась от них: вон там, в море льдина и на ней вон сколько… и до них не добраться без лодки… нет? это не моржи.

Лоссофы смотрели в страхе на эти темные фигуры. Да, те из северных племен, кто бежал от войн, могли оказаться на льду… но они бы давно умерли от голода на этой льдине. Не чудища ли это, принявшие облик людей? Десятки лет их народ живет в сытости и довольстве, не вздумал ли Север взять свой дар назад? Что, если они спасут чужаков, а те ночью выпьют их кровь? Люди на льдине выжить не могут; так что за существа по ту сторону ледяной воды?

А если эта нелюдь оскорбится, подгонит свою льдину к прибрежным, явится в поселок и отомстит за нарушение закона Севера?!

Как быть?

Только Ики может постичь это.

Дунаданы видели людей на прибрежном льду. Кричать «спасите нас», махать руками – зачем? Их заметили, это понятно. Лодок у охотников нет, это видно.

Захотят спасти – вернутся.

Но вернутся не сюда. Льдина проходит за день пять-шесть лиг, как говорит Хэлгон. Знают ли лоссофы, где назавтра надо искать льдину, даже взяв лодки? Если захотят их спасти, то найдут ли?

…и это если не налетит пурга.

Сердца у всех колотились в горле. Бешеное желание жить захлестнуло их.

Аранарт молча пошел в ледяной дом, подавая пример остальным.

Когда все сели в круг, Король сказал:

– Прежде всего, мы должны отдохнуть. Завтра, если лоссофы вернутся, нам понадобятся силы. Если же они не вернутся… силы нам понадобятся не меньше, хотя и иного рода.

Они вытянули руки, он положил ладони сверху и снизу.

– Все эти месяцы мы были готовы принять нашу судьбу. Сегодня от нас это требуется тем более. Мы ничего не сможем изменить. Спасение или гибель в морской глуби – мы примем любой жребий. Если гибель – что ж, нам дали три месяца жизни, о которой мечтал бы каждый настоящий мужчина. За это стоит быть благодарным. Если спасение – мы пойдем дальше исполнять свой долг так, как каждый понимает его.

Он помолчал и продолжил:

– Гибель – это не кара нам, и спасение – не награда. Если считать гибель карой за проступки, то скажите мне, в чем были виновны мои отец и мать? Они виновны, а вы, уцелевшие, чисты?

Изумление и понимание было ему безмолвным ответом.

– Нет, – спокойно говорил Аранарт, – отец погиб не потому, что был плох. Вы выжили не потому, что хороши. Просто отец исполнил всё, для чего пришел в этот мир. Его деяния были завершены, его цели достигнуты – и он ушел. Ваши пути тогда завершены не были.

С ним соглашались: беззвучно, только взглядом.

– Если тот свет, та чистота, которую мы обрели в водах Гурут Уигален, была последней из целей нашей жизни, то завтра нас не будут искать или не найдут. И это мы должны принять как дар: не каждому удается уйти в чистоте. Если нас завтра спасут, то радуйтесь не продолжению жизни, но тому, что от вас ждут поступков лучших, чем были прежде.

Дунаданы, эльф и лоссоф молчали. О таком молчат.