Некоронованный

– Хэлгон, – вождь кивнул нолдору, и тот подошел. – Дорон из Бобровых Заводей.

Эльф выразительно посмотрел на небо, словно спрашивая у него, как обернуться в такую даль и обратно за две недели.

– Вот именно, – согласился Аранарт. – Так что бегом.

– А если он в дозоре?

– Тогда тем более бегом, – улыбнулся вождь.

…так маг задержался у дунаданов еще надолго.

Это возвращение домой оказалось для Арахаэля самым неинтересным: отец сразу же отправил его в ближний дозор.

Как маленького!

Стоило ради этого возвращаться…

Повезло Ниндарасу – он сейчас с Брогом, и когда не его очередь сторожить, то он по-взрослому охотится, и вообще там всё… всерьез.

А тут… девчачья елка. Ну и что, что сосна? Всё равно – ёлка и девчачья.

Несмотря на досаду, Арахаэль исправно оглядывал окрестности.

Вдруг ему захотелось обернуться и посмотреть туда, откуда ну никак не могла исходить угроза. Он обернулся.

По лесу шел его отец. Не особо таясь, но привычным бесшумным шагом.

Аранарт понял, что замечен. Кивнул: слезай.

Мальчик быстро спустился.

Вождь сел на поваленное дерево: выворотень сосны с могучими корнями. До осени полежит, потом на дрова порубят.

– Садись. Нам нужно поговорить.

Уловил настороженный взгляд сына, скользнувший по оставленному наблюдательному посту.

– Ничего не произойдет, уверяю тебя. Я, – он чуть усмехнулся, – уверяю.

Арахаэль забрался на бревно. Просто сесть – высоковато над землей. Ему еще высоковато.

Он молчал, напряженно сжав губы, и будь здесь, скажем, Хэлгон, его бы изумило, насколько по-отцовски он молчит, ожидая разговора, который будет, несомненно, тяжелым.

– Ты уйдешь в Ривенделл.

Значит – да?! Значит, Гэндальф говорил с ним и он согласился?!

Значит, он увидит… увидит всё то, о чем рассказывал волшебник?!

Отец ждал, пока мальчик нарадуется этой новости и станет способен слушать. Ждать пришлось довольно долго, но так и должно быть.

Наконец Арахаэль увидел, что лицо отца вовсе не сияет радостью.

Удивился. Не понял. Насторожился. Хочет услышать. Готов услышать.

Пора.

– Ты уйдешь в Ривенделл, – Аранарт говорил, не глядя на сына. – Ты увидишь жизнь, которая тебя не просто удивит. Ты и представить себе подобного не можешь. Ты не просто увидишь дома, а одни из самых красивых домов, которые и мне доводилось видеть. Ты узнаешь, каково это – есть хлеб каждый день, спать на тонких простынях и даже зимой не вдыхать дым торфа. И ты спросишь себя: почему мы не живем так же? Я хочу, чтобы ты узнал ответ раньше, чем спросишь.

Мальчик неотрывно смотрел ему в лицо.

Аранарт обернулся к нему:

– Арахаэль, я не стану лгать тебе, называя тебя взрослым. Ты ребенок. Но жизнь не спрашивает, вырос ли ты и готов ли ты. Никогда не спрашивает. Запомни это.

Он чуть наклонил голову, и мальчик ответил зеркальным движением.

– Я предпочел бы отправить тебя к Элронду чуть позже. Через три, пять лет. Тогда ты бы смог понять меня. Сейчас – просто поверь и запомни.

Арахаэль кивнул.

– Да, мы могли бы жить как лорды, а не хуже, чем крестьяне. Но мы не лорды, Арахаэль. Мы – наследники Элендила. И мы обязаны думать не только о том народе, судьбы которого нам вручены сегодня, но и о том Арноре, который будет через сотни лет. Жизнь в достатке сейчас ­ –это война завтра и гибель впереди.

Принц снова кивнул.

– Когда-то я своими руками сжег Форност. Так вот, запомни, Арахаэль: всё, что я делаю, я делаю для того, чтобы Форност был отстроен снова. Ни я, ни ты до этого не доживем. Внуки твои не доживут. Хэлгон доживет, если постарается. Но чтобы когда-нибудь Форност был отстроен, сейчас мы должны жить так и только так.

– Понимаю, – не по-детски серьезно ответил мальчик.

– Пока ты еще не понимаешь, – очень мягко поправил отец, – пока ты только веришь. Но и это очень много.

Солнце вышло из-за древнего ельника, и молодые, еще тонкие листья лещины зазолотились, перепутав лето с октябрем.

– А если ты когда-нибудь сочтешь, что я неправ…

Мальчик округлил глаза в изумлении: мысль о том, что отец может быть неправ, казалась ему более невероятной, чем утверждение, что деревья могут летать.

– …что ж, пусть так. Но.

Это «но!» – словно удар обухом, вгоняющий сваю в землю, вернуло пошатнувшийся было мир на место.

– Пусть это будет твое несогласие со мной. Не Гэндальфа. Не Элронда. Твое.

Принц снова кивнул и спросил, ища слова:

– А разве Гэндальф..?

– Гэндальф хочет нам только добра, – перебил, поняв его, Аранарт. – Но Гэндальф – не человек. Он менее человек, чем Элронд, хотя на вид иначе. Гэндальф видит то, что скрыто от людей. Но не видит того, что видим мы. Всегда внимательно слушай Гэндальфа. Но прежде чем послушаться его, серьезно подумай. И только если согласен с ним, сделай то, что он хочет.

Солнце окончательно высвободилось из хватки ельника и теперь било им в глаза. Оба дунадана пересели выше по стволу, в тень.