Некоронованный

Он выделил слово «и».

Нет, его речь – не отказ. То есть отказ, но…

– Ты рассказал мне многое, сын Арведуи, и не сказал главного. Каковы планы твоего отца?

– Я не знаю.

– Плохо. Поступки Арведуи кажутся безумными. Если он хотел спастись – то почему бежал на север, а не ко мне? Зачем ему два палантира, не лучше ли было отдать тебе один? Почему он не стал оборонять Форност, отправив гонца сюда? Стяни он все силы Моргула к столице, держись он там – я мог бы ударить на ваших врагов, как ни мало эльфов сейчас в Мифлонде и Линдоне. Почему же он совершает то, что кажется лишенным смысла?

«Он не был глупцом!» – собрался было возразить Голвег, но поймал себя на том, что думает о князе как о мертвом, рассердился и ничего не сказал.

– Потому, – ответил Кирдан на свой же вопрос, – что он знает или задумал нечто, что объединяет все его решения. Но почему он не посвятил вас в свой план?

– Я не знаю, – повторил Аранарт.

– Я не могу действовать, – мягкий голос Кирдана никак не сочетался с разговором о войне, – пока не узнаю, каковы же намерения твоего отца. Без того, что он знает об Артедайне, мы не можем отдать верный приказ. Нам будет казаться, что мы поступаем мудро, но это может обернуться роковой ошибкой.

Аранарт смотрел на Кирдана огромными глазами. Он ждал эльфийского чуда, он ждал, что в этом городе произойдет то, чего не может случиться ни в одном из людских… и вот оно, это чудо. За короткий разговор с Кирданом он узнал об отце больше, чем за всю свою жизнь.

Тишину нарушил Голвег:

– Но что бы ни знал князь Арведуи, нам это…

– …пока не известно, – мягко перебил Кирдан.

– И как это узнать? – от непонимания голос следопыта звучал раздраженно.

– Спросить у него, – отвечал владыка Гаваней.

– Как? – выдохнул Аранарт.

– Я поплыву за ним, – спокойно, как о самом будничном, сказал Кирдан. – Я найду его, если он жив. А мне думается, что он жив.

– Но где?! – не унимался Голвег. – Мы лишь знаем, что он поскакал на север! Он может быть на Сумеречном Кряже, может быть…

– Я найду, – молвил Кирдан и чуть улыбнулся, гася этим пыл следопыта.

Голвег замолчал. Неужели чудеса возможны – и не в легендах, а с тобой?!

Хэлгон впервые за все эти века увидел Серую Чайку, и сперва этот корабль разочаровал его. От Аллуина он знал, что кораблю Кирдана нет равных, что он (она! Чайка!) слушается капитана как живое существо, что никакой шторм ей не страшен и почти любой ветер будет попутным, а если нет, то Кирдан своей волей проведет против ветра… все эти восторженные рассказы сына никак не сочетались с небольшим корабликом, неплохим, да, но совершенно заурядным на вид.

Заняться арнорцам было нечем, так что Аранарт спрашивал, как ходят эльфийские корабли, а Хэлгон отвечал. Он вспоминал века на корабле своего сына, говорил, как бы Чайка выдержала те испытания, с которыми им довелось столкнуться на Ясном Луче, и вот тут, представляя Чайку то в яростной буре, то в штиле, то… он вглядывался в неприметные прежде мелочи, и шаг за шагом понимал, что каждая линия Чайки продумана и безупречна. Чайка красива? – да, как прекрасна птица в полете, для полета и сотворенная.

А на берегу чайки, скажем прямо, довольно неуклюжи. Это не их стихия. Чему тут удивляться.

На следующий день Кирдан снова постучал в их дверь.

Но не успел Корабел заговорить о деле, с которым пришел, как его опередил Голвег.

– Владыка, позволь спросить тебя. Ты уплывешь, нам оставаться твоими гостями… кто знает, сколько времени. И не хотелось бы по незнанию нарушить законы твоего города. Скажи, куда нам можно ходить, куда нельзя.

– Всё просто, – качнул головой Кирдан. – Если дверь, в которую ты хочешь войти, открыта, входи. Если заперта, значит, нельзя.

Голвег с недоверием посмотрел на него и возразил:

– Но ты сам входишь к нам, стуча.

– Вы люди. Я знаю обычаи людей.

– Хм… – недоверие следопыта всё еще держалось, – не думал я, что обычаи эльфов проще, чем наши. Мне всегда казалось – сложнее.

– И ты прав, – спокойно кивнул Кирдан. – Мы видим чувства друг друга, так как ты прочтешь след на траве. Но я не смог бы объяснить тебе ритм наших разрешений и запретов, так же как ты не смог бы обучить своему искусству… скажем, пожилую вышивальщицу, знаменитую своим мастерством. Она мудра и искусна, но десяток лиг в день она не пройдет, не говоря уж о прочем.

Сравнение явно убедило Голвега.

– Так что не пытайся понять, – продолжал Кирдан, – то, что не для тебя. Для людей закон в моем городе прост: открыто – можно, заперто – нельзя.

Аранарт молчал – недовольно и, пожалуй, сердито. Принц отвернулся к окну, чтобы не было видно его лица, но судя по напряженной спине, эти разговоры об обычаях представлялись ему донельзя несвоевременными.

– Нас ждет речь о севере, – перешел к делу владыка Гаваней. – Расскажите мне о нем.

– Где может скрываться Арведуи? – уточнил Голвег.

– Нет. Просто – о севере. Каким вы его знаете. Каким он представляется вам. Вам двоим.

Хэлгон чуть удивился, а Голвег удивился вслух:

– Но ведь Хэлгон знает север лучше. За эти века…