Некоронованный

– Потомки нуменорцев?! – гневно перебил принц. – А он, он ведь не потомок нуменорцев, он сам нуменорец и есть! Да еще, если верить слухам, из рода Элроса. Так что же, – боль и гнев клокотали в его голосе, он не кричал, но скорее рычал, хрипел, выплескивая наболевшее, – назвать его своим?! Родичем нашим с тобой назвать?!

Садрон промолчал. Возразить ему было нечего.

Аранарт резко выдохнул, потянулся за кашей, опустился на землю. За время этого короткого спора он сам не заметил как сел так же прямо, как и его собеседник. Ужинать можно как угодно, а спорить – только с прямой спиной.

Принц ел молча и хмуро, упоминание Моргула испортило ужин.

Садрон ел медленно. С ним уже очень, очень давно никто не спорил, да еще и так резко. Тем паче – вынуждая принять правоту. Хотя наследник прав лишь отчасти… но главная правота принца в том, что он уже не мальчик и судит сам. Излишне горяч, да. Но молодость – недостаток, который с годами проходит.

Заговорить первым? Или не стоит? Сам накричал, сам пусть и выбирается теперь.

Что бы ни дал, чтобы встретиться с Арведуи, положить ему руку на плечо и сказать «Твой вырос. И я теперь спокоен за наше будущее».

Донельзя несвоевременная мысль. За какое будущее можно быть спокойным – при таком настоящем?

Да, разум говорит, что нечего думать о будущем, оно только одно у них – весна, и если весной Гондор не придет, то никакого будущего у Артедайна нет. А вот спокоен. Вопреки разуму.

– Лорд Садрон.

В его голосе нет чувства вины. Но тон его ровен, он ищет примирения:

– Нам не ко времени ссориться, тем более – из-за Моргула.

– Я не ссорился с тобой, принц.

– Лорд Садрон, – Аранарт снял с пояса флягу, – я хотел предложить тебе…

Тот вопросительно вздернул бровь: что там.

– А? – Аранарт был сбит вопросом. – Я не узнавал…

На его лице появилось выражение растерянности, какое бывает у ученика, забывшего выученное.

– Шестидесятого года, не старше, – виновато произнес он.

Лорд Садрон ответствовал ему тем взглядом, которого заслуживает такое невежество и леность. А потом соизволил изречь:

– У меня ангмарская брага.

Аранарт не сразу понял его, а потом, осознав свою оплошность, расхохотался в голос.

Лагерь, уже постепенно затихавший, всколыхнулся. Воины не знали, над чем смеется принц, но улыбались сами – потому что это был чистый, беззлобный смех, как до войны, это было как свежий ветер, это было как глоток радости.

Садрон – и то улыбнулся.

– Так за что ты хотел выпить, принц? Пусть даже оно и не старше шестидесятого года.

Тот ответил серьезно:

– За то, чтобы пришло время для соблюдения всех тонкостей. Всех до мельчайшей.

– Да, принц. За это стоит выпить.

Садрон понял, что если понадобится вести переговоры, то он теперь знает, кого надо будет отправить. Того, кто только что убедил его выпить за подтверждение собственной неправоты.

Лишь бы выжил.

Лишь бы пришло время вести переговоры.

Уже давно было темно. Лошади спали, мерно дыша. У костров затихали разговоры.

К принцу подошел кто-то из бойцов, спросил, Аранарт резко мотнул головой.

– Не спится? – спросил Садрон.

– Не хочу. Надо бы, да, но не уснуть. Пойду разомнусь.

– Пройдемся вместе, если ты не против.

Дунаданы пошли к седловине, днем бывшей такой вожделенной и недостижимой для их врагов.

Земля застыла в оцепенении под серым, пасмурным небом. Смутно различимы дальние гряды холмов, скальник. Оба командира знали, что в той долине их дозор, а другие дозорные дальше, на гряде. Всё сделано как надо. Так, как их учили. Как учили их дедов и прадедов.

Только одному не научили ни опытного командира, ни молодого: как несколько отрядов могут закрыть десятки лиг границы?

На дальней гряде что-то замерцало. Показалось? Нет?

Дозор на равнине повторил сигнал: воин размахивал горящей связкой лучинок над головой. Тотчас сигнал повторил и всадник на соседнем холме.

Конные. Ангмар.

Аранарт, словно не веря глазам, припал к земле. Слышно было едва. Но слышно. Дальний гул.

– К утру? – полувопросом, полуутверждением произнес Садрон.

Принц на несколько мгновений застыл в напряжении, потом отрывисто сказал:

– Лорд Садрон, отбери три-четыре дюжины своих и моих, у кого кони лучше. Отправляйтесь туда, – он кивком показал на дорогу, по которой прискакал днем.

– А ты?

– А мы встанем вон на тот холм, к скальнику, спешенными, лошади за спиной.

– И?

– И когда Ангмар врубится в нас, вы это услышите безо всяких сигналов.

– Принц, – холодно начал лорд, намереваясь сказать, что план безнадежно плох, потому что ангмарцы не поскачут на холм, где их враг стоит настолько удачно. Они не самоубийцы – идти на арнорские копья.

– Поскачут, – перебил Аранарт, по одному тону угадав непроизнесенное.

К ним уже поднялось несколько дунаданов, увидевших сигнал.

– Развернуть знамя, – приказал принц. И, повернувшись к лорду Садрону, спросил: – Как ты полагаешь, моя голова это достаточно ценный трофей, чтобы Ангмар напал на нас даже на такой удачной позиции?

Садрон резким жестом отослал воинов прочь; подчинились и его, и Аранарта.

– Это безумие, принц!

– То есть ты полагаешь, что нападут? – лед в голосе Аранарта. – Я рад, что ты со мной согласен.