Я нахожу, что очень мило, когда на балу масса молодых девушек, если на балу при этом масса джентльменов, и мне было бы необыкновенно приятно позвать всех девушек из Фоли, но не могу же я их пригласить, раз они не из моего круга. Я обдумала все это и сообразила, что если «Хороший тон» не позволяет мне пригласить их на бал, то будет очень хороший тон, если я их приглашу за деньги, как исполнительниц, после того как они окончат исполнение, они могут смешаться с гостями, и уж в этом не будет никакой социальной ошибки. Тут зазвонил телефон, и Дороти подошла к нему; оказалось, что это был Джо Сангинетти, который почти официально числится постоянным контрабандистом в теннисном клубе. Джо сказал, что он узнал про бал, и что если я разрешу ему прийти и привести членов его клуба, который называется Бруклинский общественный клуб Серебряной струи, – то он доставит все спиртное и гарантирует нам, если будет нужно, привезет целую батарею бутылок прямо к подъезду. Дороти сказала ему, что он может явиться, и повесила телефонную трубку раньше, чем сообщила мне, в чем дело. Я очень рассердилась на Дороти, потому что в конце концов клуб Серебряной струи даже не упоминается в социальном регистре, и ему нет места на светском рауте. Но Дороти возразила, что к тому времени, как бал будет в разгаре, только какой-нибудь гений сможет сообразить, из какого клуба он: теннисного, Серебряной струи или какого-нибудь другого. Я почти пожалела, что позвала Дороти помогать мне устраивать мой бал; впрочем, в одном случае присутствие Дороти очень полезно – это если нагрянет полиция, потому что Дороти необыкновенно умеет обращаться с полицией, и я еще никогда не встречала полицейского, который в конце концов не влюбился бы без ума в Дороти. Дороти тут же позвонила репортерам всех газет и пригласила их всех на мой бал, чтобы они могли его увидеть своими глазами. И Дороти говорит, что сделает так, чтобы об этом событии было напечатано во всех газетах на первой странице, если даже для этого ей придется совершить убийство.