Некоторые подробности из жизни драконов

— Это такой вопрос при решении которого до необходимости иметь определённый уровень нравственного сознания даже и дойти не должно. Даже если у некоего разумного существа уровень гордости зашкаливает, то именно гордость и должна в первую очередь не позволить ему опозорить свой разум изречением абсурдных сентенций, что превращает его во всеобщее посмешище. Но если и у всех вокруг разума не лишка, тогда можно пороть любую дичь без риска быть опозоренным. То есть дело для начала всё-таки в том, что разум человека шокирующе слаб.

Откуда берутся в основном ваши интеллектуальные несообразности? Да оттого, что вы ни одну мысль не можете додумать до конца, довести до логического завершения. Большинство принципиально важных мыслей очень простые, совсем не длинные. Достаточно между пятью-семью безупречными утверждениями поставить «следовательно», как придёшь к совершенно неизбежному, однозначному выводу. Но человек, как правило, оказывается способен сказать «следовательно» лишь пару раз, не додумывает мысль до конца и не делает неизбежного вывода. Человеческие головы набиты обрывками логических цепочек, без начала, без конца. Мышление человека ужасающе непоследовательно. Даже те убогие знания, которые есть в ваших головах, вы оказываетесь неспособны свести в единую систему, повыкидав из них логические противоречия. В итоге картина мира, которая существует в большинстве человеческих голов, содержит множество взаимоисключающих утверждений, в человек этого даже не замечает.

Про вашу память вообще молчу. Вы и узнать-то способы не многое, но не помните даже того, что когда-то узнали. Человек — немощь разума, помноженная на ничтожество знаний.

— Эол, ты же просто умножил человечество на ноль, — усмехнулся Эврар. — Как мне теперь книги-то читать, если все наши мудрецы — полные дураки?

— Знаешь, что самое интересное? В сумме книг, написанных людьми, есть всё для того, чтобы составить практически безупречную картину мира. Только собирать это «всё» надо с миру по нитке. Вот и собирай, только не забывай при этом думать своей головой.

— Хороший совет… Эол, надеюсь, ты не забыл, что разговариваешь с человеком, и мне должно быть обидно слышать то, что ты говоришь. Полагаю, эта мысль вполне доступна для могучего драконьего разума?

— Ты тоже не забывай, что разговариваешь с драконом, а дракон ничего не стал бы говорить только для того, чтобы обидеть человека.

— Тогда зачем столько презрительного высокомерия?

— Не забывай и о том, что говоришь не с падшим драконом, а с настоящим. В моих словах не было высокомерия, это проблема твоего восприятия. Впрочем, главная проблема именно в том, что я говорю с человеком, а потому вынужден излагать свои мысли по частям — сначала одно, а потом другое. Разговаривая с драконом, я излагал бы обе части одновременно, и тогда стало бы понятно, что обижаться тут совсем не начто.

Когда я в полной мере осознал несовершенство человеческого разума, это вызвало у меня вовсе не презрение к людям, а крайнее недоумение, даже растерянность, а попробуй-ка загнать дракона в состояние растерянности. Я постоянно думал: «А как же Иоланда?». Люди выглядели очень жалкими, но она жалкой не выглядела. На её детском личике выражалась такая гамма чувств, которые казалось невозможным совместить в пределах одной личности. Удивительная чистота души и одновременно суровая решительность, которая не останавливается ни перед чем, а ведь это совсем не совмещается с чистотой. Нежность такая, какая редко бывает свойственна самым изысканным цветам, и одновременно такая сила, которая может дробить алмаз, а разве цветы на это способны? Хрупкость, ранимость, чувствительность, но одновременно твёрдость, которую и молотом не сокрушить.

Она вовсе не была глупа, как большинство людей, но её разум был очень прост. Не примитивен, а именно прост, то есть это был Божий разум. Её трудно было назвать очень умной, но она была мудрой. Я не мог понять, как такое возможно.

При помощи какой формулы эти замечательные, но не совместимые качества могли сочетаться в одной личности? Как хотя бы один представитель столь несовершенного вида мог являть собой образец столь поразительного совершенства? Вот в чем была загадка Иоланды. И это была загадка человека.