Читаем Некрасов в русской критике 1838-1848 гг. Творчество и репутация полностью

Некрасов в русской критике 1838-1848 гг. Творчество и репутация

За оценкой сказки стоит достаточно объективный взгляд на начинающего литератора. «Баба-Яга, Костяная нога» была написана с целью заработка и в целом невысоко оценена критикой.

Третий отзыв «Русского вестника» был напечатан без подписи:

«По отчету за русские театры видим, что в 1841 году деятельность пишущих для русской сцены не ослабевала. Явились новые драматические писатели: Ф. В. Булгарин, гг. Катков, Перепельский, Неймановский, Зубарев, Смирнов. Из прежних писали для сцены: Н. В. Кукольник, П. Г. Ободовский, Г. Ф. Основьяненко, Е. В. Аладьин, В. А. и П. А. Каратыгины, Д. Т. Ленский, П. С. Федоров, Григорьев 1-й, Мирошевский, Зубов, Бочаров, Фейгин, Филимонов, Полевой и другие»[485].

Как представляется, этот текст можно предположительно атрибутировать Н. А. Полевому. В пользу предположения выступает то обстоятельство, что его фамилия приводится в конце и без инициалов, хотя и после менее именитых авторов. Так мог упомянуть свою фамилию в списке автор текста, но едва ли фамилия Полевого была бы поставлена без инициалов и в этом порядке, если бы отзыв писал Кукольник или Греч.

Тон в отношении Некрасова нейтральный; он упомянут в числе «драматических писателей», это – констатация факта.

По первому отзыву «Русского вестника» и сопутствующему отзыву «Северной пчелы» заметно, что критика изданий Н. И. Греча и Ф. В. Булгарина объединена против изданий, редактируемых Ф. А. Кони и А. А. Краевским. Критика Полевого и Булгарина, по сути дела, адресована не Некрасову, а Ф. А. Кони. Перепельский-Некрасов – ученик и сотрудник Кони – в их отзывах упоминается не сам по себе, а как пример личной неудачи Кони, причем один из многих. Можно сделать вывод, что оппоненты Кони говорят о Некрасове как о мелкой «фигуре» на «поле» Кони. Таким образом, в этих отзывах также заметен «рикошет». К тому же вследствие конфликта с Кони, длившегося несколько месяцев, Некрасов находился в Ярославле и возвратился в Петербург в конце года.

Выход «Пантеона» был сочувственно встречен В. Г. Белинским, критически отозвавшимся в том же отзыве о книжке «Репертуара русского театра»[486]. Выступления Булгарина и Кукольника были направлены не только против редактора «Пантеона» и «Литературной газеты», но и против критика, указывающего на достоинства этих изданий. В этом ракурсе Некрасов в их отзывах опять-таки выглядит малозначительной фигурой «при патроне», привлеченной для иллюстрации низкого уровня издания.

Что стоит за этой оценкой?

Во-первых, представление о театральной деятельности Некрасова, во-вторых, общее представление о литераторе, который впервые заявил о себе как поэт.

Что касается драматургических опытов Некрасова, то водевиль «Утро в редакции» на сцене не ставился (VI: 656). Другие водевили, в том числе очень успешные, относятся к более позднему времени, чем первый отзыв «Русского вестника».

Таким образом, между первым и третьим отзывами «Русского вестника» совершились факты, которые анонимный автор третьего отзыва (возможно, Н. А. Полевой) печатно признал, не дополняя никакими комментариями. Немногословность легко объяснить тем, что Некрасов сотрудничал в двух изданиях – «Пантеоне» и «Литературной газете», – в которых лично Полевой, его драматургическая и журнальная деятельность подвергались критике. Кроме того, водевиль усилиями Белинского, Кони и Некрасова обретал черты остросоциальной злободневности, завоевывал и переориентировал не только читательскую, но и зрительскую аудиторию. На то, как Полевой воспринимал и оценивал Некрасова, влияло несколько факторов: журнальные и личные отношения Полевого с литературным кругом, особенно с Белинским, непримиримее других выступавшим против него. В этом случае оценка Некрасова отчасти носила опосредованный характер. Сыграли свою роль в оценке и очевидный рост Некрасова, его масштаба и самостоятельности, и его активная самопрезентация.

Все это позволяет нам заключить, что в 1841 г. Некрасов – драматический писатель, Некрасов – театральный обозреватель и фельетонист для Полевого «вытеснил» Некрасова-поэта, а его критика направлена не против слабого автора («писателя»), но против журнального сотрудника («журналиста»).