Нелепое в русской литературе: исторический анекдот в текстах писателей

Дело было к ночи: лег несчастный Риттер в постель, не спит, ворочается, тяжело вздыхает, и все представляются ему собственные бычачьи глаза.

Ночью вдруг вскакивает с постели, будит лакея и просит зажечь свечу, лакей зажег.

«Видишь, Семен, у меня бычачьи глаза…»

Подговоренный Гоголем лакей отвечает:

«И впрямь, барин, у вас бычачьи глаза! Ах, боже мой! Это Н. В. Гоголь сделал такое наваждение…»

Риттер окончательно упал духом и растерялся.

Вдруг поутру суматоха.

«Что такое?»

«Риттер сошел с ума! Помешался на том, что у него бычачьи глаза!..»

«Я еще вчера заметил это», – говорит Гоголь с такою уверенностью, что трудно было и не поверить.

Бегут и докладывают о несчастье с Риттером директору Орлаю, а вслед бежит и сам Риттер, входит к Орлаю и только плачет:

«Ваше превосходительство! У меня бычачьи глаза!..»[60]

2

Исключительное значение анекдота для Гоголя во многом определяется характером и спецификой творческой природы писателя.

Гоголь зачастую не столько изучал действительность, сколько пытался представить, как поступила бы личность с таким-то характером, как бы могло развиться то или иное событие (например, запись рассказа доктора А. Т. Тарасенкова в «Записках сумасшедшего»):

Рассказав, что я постоянно наблюдаю психопатов и даже имею их подлинные записки, я пожелал от него узнать, не читал ли он подобных записок прежде, нежели написал это сочинение.

Он отвечал:

– Читал, но после.

– Да как же вы так верно приблизились к естественности? – спросил я его.

– Это легко: стоит представить себе[61].

Ю. М. Лотман в последней своей статье так определил эту особенность Гоголя, писателя и человека:

Мышление Гоголя как бы трехмерно, оно все время включает в себя модус: «а если бы произошло иначе». Вообще это «а если бы» является основой того, что в творчестве Гоголя обычно называют фантазией»[62].

Тут-то и оказывается необходимым и даже незаменимым анекдот, и вот почему.

В анекдоте ведь совершенно не важно, как на самом деле было. В анекдоте в первую очередь важно, что так могло бы быть. МОГЛО БЫ…

Самый невероятный как будто анекдот претендует на достоверность, но достоверность скорее психологического свойства. Очень точно в свое время заметил В. Э. Вацуро (и я просто обожаю эту цитату), написав, что «центр тяжести переносится с фактической на психологическую достоверность события»[63].

Гоголь, воображая, угадывая, что могло бы случиться в той или иной ситуации, более или менее невероятной, не мог не ориентироваться на законы построения анекдота, которые он знал и чувствовал досконально. Интересно, что эта способность предельно реально представить немыслимую как будто ситуацию прежде всего проявлялась у Гоголя в его устных новеллах, а потом уже, собственно, и в письменном творчестве. Анекдот в большинстве случаев реализуется как невероятное реальное происшествие, что как раз и делало его необыкновенно родственным гоголевской натуре.

В «Воспоминании» А. П. Стороженко воссоздан один эпизод из жизни Гоголя – нежинского лицеиста.

Проходя с приятелем через незнакомый двор, Гоголь попал под яростный обстрел проклятий хозяйки, рассерженной появлением у себя незнакомых людей. Гоголь наносит ответный удар. Он тут же создает развернутую устную новеллу, в которой остроумно и убедительно доказывает, что ребенок рассерженной хозяйки – точь-в-точь вылитый поросенок:

– Что вам нужно?.. Зачем пришли, ироды? – грозно спросила молодица, остановясь в нескольких от нас шагах.

– Нам сказали, – отвечал спокойно Гоголь, – что здесь живет молодица, у которой дитина похожа на поросенка.

– Что такое? – воскликнула молодица, с недоумением посматривая то на нас, то на свое детище.

– Да вот оно! – закричал Гоголь, указывая на ребенка. – Какое сходство, настоящий поросенок!

– Удивительно, чистейший поросенок! – подхватил я, захохотав во все горло.

– Как! Моя дитина похожа на поросенка! – заревела молодица, бледнея от злости. – Шибеники, чтоб вы не дождали завтрашнего дня, сто болячек вам!.. Остапе, Остапе! – закричала она, как будто ее резали. – Скорей, Остапе!.. – и кинулась навстречу мужу.

………………………………

– Послушай, Остапе, что эти богомерзкие школяры, ироды, выгадывают, – задыхаясь от злобы, говорила молодица, – рассказывают, что наша дитина похожа на поросенка!

– Что ж, может быть, и правда, – отвечал мужик хладнокровно, – это тебе за то, что ты меня кабаном называешь[64].

Молодица пришла в неописуемое бешенство, с ужасом переживая несчастье, что ее ребенок похож на поросенка. И тут Гоголь начинает развертывать совсем другую устную новеллу и с не меньшей достоверностью рисует перед рассерженной и даже обезумевшей от горя молодицей замечательное будущее ее ребенка:

– Ну, полно же, не к лицу такой красивой молодице сердиться. Славный у тебя хлопчик, знатный из него выйдет писарчук: когда вырастет, громада выберет его в головы.

Гоголь погладил по голове ребенка. И я подошел и также поласкал дитя.

– Не выберут, – отвечала молодица, смягчаясь, – мы бедны, а в головы выбирают только богатых.

– Ну так в москали возьмут.

– Боже сохрани!