Нелюбимая дочь. Как оставить в прошлом травматичные отношения с матерью и начать новую жизнь

Стратегии, которые мы бессознательно усваиваем в детстве, чтобы справляться с чувствами, – формирующийся у нас тип привязанности – влияют на все наши отношения с окружающими. Они предопределяют реакцию на разнос начальника или возникшее препятствие, срабатывают при встрече с новым человеком и при общении с давним знакомым, сказываются на том, как мы переносим критику и стресс. Оставшись бессознательными, они изолируют нас и мешают найти любовь и поддержку, о которых мы всегда мечтали.

Проблема дружбы

В дружбе я вечно попадаю в ловушку из-за своей эмоциональной зависимости. Я подлаживаюсь к подружкам. Я отдаю им 100 %, а они мне только 10 %, и я злюсь и чувствую, что меня используют. Это повторяется снова и снова, не переставая меня удивлять.

ПАТТИ, 57 ЛЕТ

Нелюбимые дочери часто испытывают трудности при выборе подруг и поддержании отношений с ними; для некоторых это вечная проблема. Если первой женщине в вашей жизни нельзя было доверять, разве все остальные заслуживают доверия? Это порождает ощущение ужасной пустоты, поскольку, как свидетельствуют исследования, наличие близких друзей коррелирует с психологическим здоровьем на протяжении всей жизни, а также, что особенно важно для нелюбимых дочерей, дарит чувство сопричастности, которого им так не хватает. Кроме того, друзья могут выступать в качестве образцов для подражания, близких советников, сторонников и болельщиков, что необходимо всем и тем более этим женщинам. Дружба особенно важна в периоды стресса и серьезных перемен. Неудивительны результаты исследования с участием студентов-первокурсников, проведенного группой Ванессы Буоте: люди, открытые для дружбы и имеющие друзей, лучше учатся. Честно говоря, необязательно проводить исследование, чтобы с уверенностью говорить об этом.

Характер дружеских связей или их отсутствие в жизни нелюбимой дочери позволяет в первом приближении оценить, как на нее повлияло детство. Джейми свидетельствует: «В нашей маленькой школе я была одиночкой. Оказалось, я не вписываюсь ни в одну из группировок, заправлявших там. Я не пользовалась популярностью, не была спортсменкой или готкой, не играла в музыкальной группе, так что места в социуме для меня не нашлось, но меня это не волновало. У меня были соседки по общежитию, потом по квартире, затем я стала участвовать в издании газеты. Казалось бы, вот она, моя группа, но скоро я поняла, что не способна откровенничать и сплетничать, как мои соседки, которые усаживались тесным кружком поболтать. Я цепенела. Не знала, что сказать. О чем рассказывать – о том, как мать вечно орала на меня, а папа в одиночку ходил по барам? Я просто сидела в углу. В редакции газеты было здорово, пока мы работали, но, когда меня пытались вынудить к откровенности, я снова застывала. Думаю, они считали меня высокомерной. На первом курсе я была так угнетена, что стала ходить к психотерапевту, и в голове у меня словно зажегся свет».

Джейми, можно сказать, повезло: уже к 20 годам она осознала проблему и обратилась за помощью. Многие нелюбимые дочери не видят себя достаточно ясно, чтобы понять, почему им не дается дружба; они не видят закономерностей и не замечают причинно-следственных связей. Все, чему вы не научились в детстве, – устанавливать и поддерживать разумные границы, сохранять ровное эмоциональное состояние, не быть сверхчувствительной и не реагировать слишком бурно на пустяковое замечание, доверять людям – сказывается на отношениях с подругами и мешает дружить. «Думаю, быть моей подругой невыносимо, – подтверждает Робин (39 лет). – Я забываю, что людям нужно свое пространство, и мне трудно обуздать свою эмоциональную зависимость. Наверное, я от всех слишком многого требую, поэтому мне тяжело поддерживать близкую дружбу. Я хочу научиться не только брать, но и давать. Я действительно этого не умею».

Однако увидеть устойчивые поведенческие модели мешает и заговор молчания. Его необходимо осознать и разрушить, чтобы заложить основы будущего исцеления.

Последствия заговора молчания

Кто бы мне поверил? Моя мать была столпом общества, уважаемой личностью. Она внимательно следила за тем, чтобы посторонние не увидели, как она в ярости орет на меня или беспрестанно меня тиранит. Я и сама не хотела, чтобы кто-нибудь об этом знал. Мне было очень стыдно и страшно.

ЭРИКА, 43 ГОДА