Нелюдь

– Нет, он ее не убил. – Рейф растянулся на заднем сиденье, сунув скатанное одеяло под голову вместо подушки. – Он почувствовал, что это скоро произойдет, и сам ушел, прежде чем мог напасть на нас. Ее убил его уход.

– Как это? – Я повернулась, чтобы лучше видеть его.

Охотник пожал плечами:

– Она повесилась.

– Но как же ты? – вырвалось у меня. – Она оставила тебя в полном одиночестве?

– Я уже умел охотиться. – Рейф прикрыл лицо рукавом. – К тому ж Мак нашел меня вскоре после этого.

Хаген сказала, что сестра Рейфа умерла, когда ему было восемь лет, а по рассказам Рейфа, отец нашел его, когда ему было девять. Выходит, что он жил в Дикой Зоне в полном одиночестве целый год? Как могла его сестра поступить так эгоистично? Я так рассердилась, что чуть было не высказала это вслух, но тут Эверсон тихо дотронулся до моего колена и едва заметно отрицательно покачал головой. Он был прав. Последнее, что Рейфу сейчас было нужно, это чтобы я принялась ругать его сестру.

– Так кто же был в этой могиле? – спросил Эверсон, не отрывая глаз от дороги.

– Делайла, дочка Хаген, – спокойно бросил наш спутник.

Я не была уверена, что смогу вынести еще одну разрывающую душу историю, но все равно спросила:

– Ее укусил «дикий»?

– Нет, ее собака. Она даже не знала, что пес уже был заражен.

– А ты не знаешь, какой это был штамм?

Рейф недовольно поморщился и сел:

– Нет. Она не успела мутировать, сошла с ума очень быстро, и ее изгнали из поселения.

Он сказал это так спокойно, как будто это было совершенно нормальным явлением. Боже правый, может быть, так и было?

– А что с ней случилось дальше?

– Хаген послала меня вслед за ней.

– Привести ее обратно?

– Нет, прикончить ее.

Эверсон уставился на него в зеркало заднего вида:

– Я надеюсь, ты шутишь.

– Знаешь что, «неженка», слезай со своего морального насеста, пока не свалился и не ушибся, – сердито сказал Рейф. – Я помог ей. Она сама этого хотела. Она заставила Хаген пообещать пристрелить ее, но, когда пришло время, Хаген не смогла этого сделать. Именно поэтому я не собираюсь просить кого-нибудь о подобном одолжении. В тот день, когда меня укусят, я покончу с собой сам.

– Но ты же сам сказал, что люди живут годами, прежде чем потеряют разум. – При мысли о том, что Рейфа не станет, меня охватила необъяснимая паника.

– Разве можно назвать это жизнью? – ядовито спросил охотник. – Смотреть, как твое тело потихоньку меняется, пока не начнешь рычать и выть, как дикий зверь? Лучше уж червей кормить.

Снова забросив ноги на спинку моего сиденья, Рейф откинулся назад и закрыл глаза, показывая, что разговор окончен. Эверсон искоса глянул на меня – нарочитая развязность нашего спутника не обманула ни его, ни меня.

Я вдруг подумала, не был ли Рейф влюблен в Делайлу, и почувствовала укол ревности. Черт, да что это такое? Я что, собиралась ревновать парня к умершей девушке? Парня, который мне даже не нравился? Дикая Зона, похоже, способна была свести с ума, даже если тебя никто не кусал.

Примерно через час мы въехали в небольшой городок, некогда полный уютных маленьких магазинчиков, но сейчас представлявший из себя кучу рассыпающихся зданий, засыпанных различным мусором. Со столбов вдоль улицы свисали обрывки проволоки, и один раз Эверсону пришлось круто вильнуть, чтобы объехать огромный клубок из спутанных проводов. Джип скреб днищем по обочине, и внезапно передние колеса с грохотом провалились в дренажную канаву, решетка которой давно исчезла. Несмотря на полный привод, машина застряла намертво.

Мы выбрались из джипа, чтобы посмотреть, насколько плохи дела.

– Вот поэтому велосипед и лучше, – заметил Рейф.

– Подумаешь, проблема. – Эверсон оглядел пустые магазины вокруг. – Нам нужно просто найти машину. Наверняка где-нибудь неподалеку есть гараж.

– Вон там, – я указала на грязную заправку в конце улицы. – Но нам придется сломать дверь.

Рейф пожал плечами:

– Все, что можно унести, оттуда уже унесли.

Эверсон нашел под сиденьем фонарик, и мы двинулись вперед. К сожалению, заправка примыкала не к гаражу, а к супермаркету. На парковке перед ним одиноко ржавел грузовик. За станцией виднелся обрыв.

Парни принялись обшаривать магазин, а я пересекла парковку и увидела перед собой крутой склон. В долине внизу было озеро, на другом берегу которого раскинулся лес. Я наслаждалась красно-золотыми красками осенних листьев, ощущая запах сосновой смолы и глядя, как колышутся на ветру стебли камыша. Наступали сумерки, ехать еще было далеко, но я не ощущала тяжести непосильного задания. Напротив, мое тело и мозг словно гудели от прилива энергии – как будто воздух на этой стороне стены был пропитан кофеином. Мое внимание привлекло движение внизу склона, где в камышах возились две большие собаки. Одна из них низко, ворчливо зарычала – так рычали собаки в приюте, когда я пыталась отобрать у них зажатую в зубах тряпку. Но сейчас меня наполнило нехорошее предчувствие, что эти два пса ссорились вовсе не из-за старого полотенца. Я осторожно попятилась назад, чтобы они не заметили меня.