Нельзя уйти. Нельзя остаться

Соня лежала на большой кровати, свернувшись калачиком и прижимала к себе мужскую ладонь, словно боясь ненароком потерять спасительную ниточку, что появилась в её жизни, похожей на эту полупустую комнату, где было всё самое необходимое: туалетный столик, гардеробная и комод, но не было главного — душевного тепла. А Сашка сидел рядом и негромко рассказывал глупые истории из армейской жизни. И по мере того, как теплели женские черты лица в рассеянных лучах прикроватной лампы, а на губах проявлялась улыбка, его сердце всё больше растворялось в сапфировой радужке, над которой взлетали пушистые реснички.

— Саша, — прервала вдруг она и распахнула глаза, — Поцелуй меня, пожалуйста.

От нежности, которой лучился её взгляд, слова растворились в тишине, будто и не заполняли время и пространство, за мгновение до этого. Сашка нагнулся, едва коснулся её губ и те приоткрылись, как манящая жемчугом раковинка, призывно зовущая получить желаемое. Но никакие драгоценности мира не сравнятся со сладостью поцелуя, который просит желанная женщина.

И сладкая истома, прокатившаяся по телу, от пленения её губ, была настолько же сильной, насколько и болезненной, потому что разум ещё пытался предостеречь о той грани, что вот-вот могла рухнуть. Но Сонины ладошки забрались под его футболку, теплые пальчики коснулись спины и сорвали стоп кран, затянув их тела в бесконечный полёт.

Сашка касался губами не клеточек бархатистой кожи, а частичек души, что метались в распластанном перед ним восхитительном теле. Он, как могучий дуб укрывал тонкую берёзку, сплетая свои ветви с её, и залечивая раны, причиненные бурей. И как горная река, растворял в себе безропотный чистый ручеёк, напитывая его лаской и делая сильнее.

Не было в этом желании юношеской порывистости и нетерпеливости. Два горячих тела не торопились собрать в узел оголённые нити страсти, опутавшие их невидимой сетью. Они не просто пускали по ней заряд, а повышали напряжение до тех пор, пока не потеряли контроль над чувственным накалом и тот взорвался, пронзив их одновременно и укутав северным сиянием.

Прикроватная лампа пару раз моргнула и погасла.

— Сгорела от стыда, — хихикнула Соня, прижавшись наготой к мужскому телу, словно оправдываясь за то, что произошло между ними и пытаясь слиться с наступившим полумраком.

— От зависти, — нежно прошептал Сашка, поцеловал кудряшки, рассыпавшиеся по его груди шёлковым покрывалом и довольно улыбнулся — уличные фонари были на его стороне.

— И кому завидует лампа? Мне?

— Он — светильник, значит, мне, потому что никогда не сможет узнать, какая ты сладкая.

Сашка так крепко прижимал её одной рукой к себе, будто боялся, что Соня может в любой момент исчезнуть и другая рука останется без наслаждения, от порханий по изгибам тела.

— Наверное, ему хватило того, что увидел. Иначе не погас бы, — предположила она.

— Знаешь, сколько бы ни говорили, что шоколадный батончик сладкий, понять его вкус можно, только сунув в рот.

Соня прыснула от смеха:

— Мне кажется, я этого не умею.

— Чего не умеешь? Шоколад есть?

— А, ты про шоколад!

— А ты про что?

До расслабленного мужского мозга дошла двусмысленность сказанной фразы, загадочная улыбка скользнула по губам, и предвкушение, окатив горячей волной, устремилось вниз, куда был направлен взгляд Сони, лежавшей головой на его груди. И мысль о её беззастенчивом созерцании добавила огня, пробудив то, что не торопилось возрождаться, умиротворённо наслаждаясь близостью женского тепла.

Он перевернул её на спину и улыбнулся:

— Интересно, а где находится сказочный зверь, по имени фригидность?

Но прежде, чем Соня смогла что-либо понять, захватил в плен её губы и отпустил руки в путешествие, намереваясь заняться более тщательным поиском.

Глава 16

Утро наступило так же молниеносно, как и пролетел остаток ночи.

Весеннее солнце забрезжило рассветными лучами и город пробудился. Под окнами загудели автомобили, наполняя комнату еле слышным дребезжанием стекла в деревянной раме и в приоткрытую форточку ворвался ветерок, покачивая тюль и приглашая встретить рассвет.

Сашка попытался разлепить глаза, нащупал на тумбочке наручные часы и недовольно сморщился — подъём был неминуем. Повернул голову и улыбнулся. Соня спала рядом, свернувшись калачиком, в обнимку с пледом и почти раскрытая. Шальная мысль проскочила в голове, но вспомнив «мольбы о пощаде», тихонько встал, укрыл манящие прелести одеялом и отправился в ванную. Рабочие будни, хоть и были не столь привлекательными, но имели свойство радовать финансово.

Завтрак, в виде бутербродов, был уже на столе, когда проснулась Соня и юркнула в ванную.

Сашка поставил серебристую турку на плиту и улыбнулся, в надежде, что теперь его голый торс не станет поводом для смущения. Хотя, спустя время, стало понятно, что будь он и без штанов, сей факт остался бы не замеченным.

— Доброе утро! — насупившись поприветствовала Соня, войдя в кухню, и плюхнулась на стул, закрыв лицо ладошками

— Утро добрым не бывает? — улыбнулся он и разлил кофе по чашкам.

— Угу. И кто его только придумал? Наверное, этот человек точно не был совой.