Немного удачи

Джо рассмеялся. В конце ряда они отхлебнули немного воды из фляги, которую он принес с собой.

– Слышно что-нибудь от Фрэнка? – спросила Минни.

– Почти ничего. Там у него вроде бы есть неплохой бассейн. Ему нравится. Ты знала, что он научился плавать в Чикаго?

– Да, он мне об этом писал.

– Наверное, ты получаешь от него больше новостей, чем мы.

– Он говорит, что на работе делает порох из стеблей кукурузы.

– По-моему, это шутка, – сказал Джо.

Шутка заключалась в том, что Джо как раз отлично мог себе представить, как Фрэнк пытается сделать порох из стеблей кукурузы. И пули из зерен.

Они обработали еще два ряда и вернулись к корзине, чтобы перекусить (куриный салат и огурцы – огурцы были сладкие). Джо спросил:

– Как твои ученики в этом году?

– С Лоис и Генри пришлось держаться построже. Кажется, они на меня обиделись. Знаешь, когда мы с Фрэнком там учились, все было иначе. Детей было много, учительница не успевала за всеми уследить, и было очень весело. Помнишь, как Фрэнк поставил мышеловку в туалете, где всякие задиры прятали папиросы?

– Никогда о таком не слышал.

– Нам тогда было лет по семь. Я считала его очень смелым и умным. Мальчишки были старше нас, но после мышеловки они к нам больше не приставали, наверное, из-за того, что Фрэнк такой хитрый. А еще как-то раз он засунул полусгнивший крысиный хвост в сапог одному из забияк. Была зима, парень не глядя сунул туда ногу. А мы все знали, что там внутри. Ох, как мы хохотали! Но сейчас так никто не делает. Я за ними все время слежу.

– Наверное, когда Лиллиан и Джейн пойдут в старшую школу, у тебя останется всего четверо.

– Может, школу вообще закроют.

Она вытащила мисочку малины, и они стали есть одну ягоду за другой.

К полудню они добрались до третьей линейки рядов. Джо думал о том, что станет делать Минни, если школу закроют. Она никогда не намекала, что хочет уехать из дома, да он и не представлял, как без нее будет справляться миссис Фредерик.

В последнем ряду Минни шла впереди, срывая метелки, до которых могла дотянуться, а Джо собирал те, что повыше. Она надела соломенную шляпу (Джо тоже). Он не видел даже ее затылка, зато видел бедра и лодыжки. От вида ее ног его вдруг охватило странное ощущение – как будто его слегка бросило в жар, и не отпускало, даже когда они вернулись к корзине с едой. Они попили воды, уселись на одеяло в тени высокой кукурузы и разделили остаток еды: сэндвичи с колбасой, салатом и первыми в этом сезоне помидорами на мамином домашнем хлебе; а потом – линцерское печенье миссис Фредерик с джемом посередине, только она во всей округе готова была тратить время на то, чтобы печь такие причуды. Джем был ежевичный, один из любимых Джо.

– Раньше я прятала печенье под пальто, – сказала Минни, – и Фрэнки щекотал меня, пока я не давала ему одно.

Видимо, у Джо на лице появилось выражение уныния, потому что Минни пояснила:

– Нам было всего восемь.

– Меня он тоже щекотал. Но не ради печенья.

– А зачем?

– Чтобы я описался.

– Злобно.

– Это Фрэнки.

– Братья и сестры бывают вредными. Даже Джейн Моррис толкает свою сестру Люси, а я никогда не встречала ребенка более смирного, чем Джейн. Наверное, вредничать по отношению к братьям и сестрам – закон жизни.

Джо не ответил. Он снова упустил смысл разговора.

– Спасибо за помощь, – сказал он. – Я отстегну тебе долю прибыли.

– О да, пожалуйста!

Они сложили одеяло, и Минни снова надела шляпу. Джо задумался о том, часто ли Минни размышляет о Фрэнки. Он был уверен, что Фрэнки о Минни не вспоминает вообще.

1939

Клэр родилась в день рождения Фрэнки, но во второй половине дня, а не в середине ночи. У Розанны и Уолтера было достаточно времени, чтобы добраться до больницы в Ашертоне. Там ее принял доктор Лискомб, и за ней ухаживало множество сестер, все в белой форме, и каждой лет по девятнадцать. Розанна уже и представить не могла, как рожала раньше, хотя помнила все до мелочей. В новой больнице все было обставлено по последнему слову: большие окна, поручни на кроватях, линолеум на полу, вращающиеся двери, в каждой палате всего по две койки. После того как доктор Лискомб принял роды, Клэр унесли и не возвращали часа четыре. Какое же это облегчение! Роды прошли легко – да и разве могло быть иначе, после пяти предыдущих, хотела бы Розанна знать, – но она чувствовала, что все равно заслужила отдых; когда она выспалась и ей дали подержать Клэр, она подумала, что впервые смотрит на своего новорожденного ребенка и не сходит с ума.