Немного удачи

– Вот мы уже практически гангстеры, – сказала Розанна. – Дальше уже некуда.

– Ну, – заметила ее мать, – твой отец варил пиво в течение всего периода действия сухого закона.

Все рассмеялись.

– Не понимаю, почему мои роды всегда такие драматические, – сказала Розанна.

Бабушка Мэри откинула одеяльце с личика Клэр. Девочка открыла глаза, но не заплакала.

– Зато все они хорошо закончились, – сказала бабушка Мэри.

Когда полчаса спустя они добрались до фермы (пришлось ехать помедленнее, потому что на дороге лежали четырехдневные снежные заносы), Уолтер был в амбаре с Джоуи, а Лиллиан и Генри играли с Лоис. В комнате было холодно, плиту не разжигали три дня, и Розанна вдруг начала тосковать по скучной больничной роскоши. Но она знала, что такова ее жизнь. Уж лучше погрузиться в нее, чем наблюдать издалека.

В конце зимы, когда холод не позволял детям выходить на улицу на перемене, а все песни из сборников были уже спеты, Минни стала учить их шить. Сдвинув вместе четыре парты, они разложили на них ткань, которую Минни взяла у Дэна Креста, – в синюю и белую полоску, достаточно, чтобы каждый мог что-нибудь себе смастерить. Оставалось надеяться, что к тому времени, как они закончат свои проекты, весна будет уже в разгаре и они смогут надеть то, что сшили.

Синие и белые полосы напомнили Лиллиан матрасы и подушки, но тем не менее она приступила к делу с энтузиазмом. Себе она решила сделать фартук с рюшами на плечах, а Лоис – сарафан с мелкими оборками. Лоис могла выкроить и сшить сама, а Лиллиан сделала бы ей красные оборки.

– Знаю, милая, ткань ужасная, – прошептала Минни, – но это все, что он мог мне дать. Уверена, он ни ярда бы не продал.

Лиллиан кивнула.

Генри решил сшить себе брюки и жилет. На брюках полоски будут вертикальными, а на жилете горизонтальными.

– Тебе не кажется, что это чересчур ярко, Генри? – спросила Лиллиан.

Он ухмыльнулся.

Джейн остановила выбор на расклешенной юбке, а Люси – на платье. Лиллиан считала, что это хороший урок, как сделать что-то из ничего, а мама говорила, что если не быть бережливой и осмотрительной, то придется так всю жизнь делать, а значит, никогда не поздно начать.

Лиллиан помогла Генри вырезать шаблон из оберточной бумаги, которую им тоже дал Дэн Крест, и разложить его, когда пришел его черед использовать булавки. В шесть с половиной он уже весьма неплохо управлялся с ножницами. Ей всего-то пришлось показать ему, как двигать нижнюю часть лезвия вдоль деревянной столешницы. На то, чтобы вырезать свои выкройки, у него ушел целый снежный день, но ничего страшного: Минни посадила остальных учеников вокруг него читать «Тома Сойера».

Мама поверить не могла, что в школе ее сын занимается шитьем, но Лиллиан защищала Минни.

– Все остальное время в году мы бегаем, – сказала она, – и Минни разрешает нам лазать по деревьям и играть в бейсбол, хотя мы все, кроме Генри, девочки.

Мама покачала головой, не вынимая изо рта булавки. Она латала дыру в папином комбинезоне, который он порвал, перелезая через забор. В той же комнате спала Клэр, поэтому говорили они шепотом.

– В общем, она заставляет его складывать дюймы, футы и ярды, все отмерять сантиметром и прямо вставлять булавки. А если он их роняет, она заставляет его пересчитать те, что у него остались, и найти потерянные.

– Ты как будто без ума от Минни.

Маме это, похоже, не нравилось.

– От нее все в школе без ума, – сказала Лиллиан. – С ней весело.

– Ее воспитывали на тортиках и печеньях, – сказала мама, вытащив изо рта последнюю булавку и вставив ее в заплатку. – Что ж, наверное, у легкого пути есть свои преимущества.

Мама согласилась, что белые и синие полосы – это слишком кричаще, но дала Лиллиан синие и красные нитки для оборок.

Днем они сидели в школе у западных окон с видом на снега и уборную и шили, пока Минни читала им вслух. Лиллиан, которая шила с тех пор, как ей исполнилось восемь, закончила фартук за два дня. У Джейн получались не очень ровные стежки, поэтому ей приходилось пороть несколько раз, пока она не отучилась глазеть в окно вместо работы. Люси работала медленно, но гораздо аккуратнее, чем Джейн, хотя то и дело колола себе пальцы булавкой или иголкой. Лоис – ей уже было девять – все время забывала, что делает, и таращилась на Минни, заслушавшись очередной историей. Замечая это, Минни прерывалась и говорила:

– Я не буду читать, пока Лоис не перестанет попусту тратить время.

Лоис возвращалась к шитью. Глядя на ее швы, Лиллиан понимала, что ей придется их переделывать.

Генри нуждался в помощи, но не так сильно, как думала Лиллиан, и ее это удивило. Он ни разу не укололся. Он шил сосредоточенно, высунув язык в уголке рта, а закончив первый длинный шов – внешний шов на штанине, – воскликнул:

– Ура!

Его это так вдохновило, что в пятницу он взял штаны домой и пыхтел над ними все выходные. Папа и Джоуи могли бы съязвить на сей счет, но, увидев, как он сидит на диване, сосредоточенно смотрит на белые и синие полосы и шьет, не сказали ни слова.

А мама сказала:

– Ну, ему нравится шить. Опа, например, любил вязать. Каждые пару лет он вязал себе свитер.