Немного удачи

– Сынок. – Голос Уолтера сделался мягче. – Ты сделал кое-что хорошее, особенно учитывая, что тебе тогда было всего шестнадцать. Ты рискнул. Ты попробовал что-то новое, узнал что-то новое, и это окупилось.

– Да, сэр. Но…

– Но окупилось не так, как ты думаешь. Помнишь, четыре года назад твой дядя Рольф оставил поле под паром?

Джо кивнул.

– А потом запахал туда клевер? Видишь, Джоуи, это его настоящее наследие. Потому что потом ты вырастил свой «гибрид», оставил зерно, посадил его и получил пятьдесят два бушеля с акра, но это нужно разделить на три. Семнадцать – вот сколько ты получил на самом деле.

Джо съел кусок тоста, потом вынул из заднего кармана платок и высморкался. Сверху доносился топот – это Генри. Если Генри спустится раньше, чем Джо уйдет из дома, то непременно захочет ему что-нибудь рассказать.

– Я это понимаю, – ответил Джо.

– Если выращиваешь собственный гибридный сорт, то каждый год придется оставлять для этого поле – значит, поле будет стоять без дела.

– Если делать это каждый год, оно будет стоять без дела всего год. Будь у меня четыре поля… В любом случае, ты каждый год выращиваешь собственное зерно – продаешь большую часть урожая, а кое-что оставляешь. В чем разница? И ты меняешь сорта, поэтому иногда тебе тоже приходится покупать семена. Я хочу попробовать скрестить «Гикори Кинг» с «Буном». Растения сорта «Гикори Кинг» могут достигать восьми футов.

– Ты считаешь, что раз цена на кукурузу выросла, так будет всегда.

– Вовсе нет. У меня есть глаза. Но я думаю, что раз она сейчас поднялась, грех этим не воспользоваться.

– Мне не нравится твой тон.

– Извини, папа, – сказал Джо, но отец тоже говорил на повышенных тонах, и Джо не очень-то понимал, из-за чего они ссорятся.

– Ты думаешь, сейчас легко, – сказал Уолтер. – Пятьдесят два бушеля с акра! Недостаток твой друг, а не изобилие. Что с тобой будет, если все соберут пятьдесят два или шестьдесят или сколько-нибудь?

– Попробую собрать семьдесят.

Уолтер лишь покачал головой.

1940

После Рождества профессору Калхейну дали еще одного аспиранта (в дополнение к Джеку Смиту, который Фрэнку не нравился, отчасти потому, что вечно сидел, уткнувшись носом в колбу, и ни разу не стрелял из ружья) и двух студентов последнего курса. Их звали Билл Лорд и Сэнди Пек. Профессор собрал их всех в лаборатории и объяснил им невероятную важность того, чего они пытались достичь.

– Итак, господа, – сказал он, – как вам известно, сто лет назад оружейный порох – или, как его называли, черный порох, – делали из древесного угля, серы и селитры, хотя я бы назвал это нитратом калия. Как известно большинству из вас, черный порох нынче не в почете. Можно сказать, его заменил кордит и другая дефлаграционная взрывчатка. Но оглянитесь вокруг. Где вы находитесь? Вы находитесь в сердце кукурузных земель, и наша работа, наш вклад в военную экономику Европы – а мы, несомненно, скоро примем участие в этой войне – это выяснить, как можно превратить в оружие подручные материалы. Образно говоря, наши орала вскоре могут снова превратиться в мечи, пусть и не по нашей вине.

Фрэнк знал, что все остальные раскрыли рты, потому что смутно узнали эти слова – «мечи» и «орала».

– Откуда берется сера? Из вулканов и горячих источников. Это не наше дело. Откуда берется селитра? По идее мы должны получать ее из навоза, потому что это самый безопасный и обильный источник. А откуда берется уголь? Друзья, вот предназначение этой лаборатории. Нам нужен черный порох без черного дыма, без коррозии ружейного дула. Нам нужно оружие, которое стреляет много раз подряд, а чистить его не приходится, и это мы хотим получить из кукурузного стебля.

После этой речи он представил их всех друг другу и рассказал, что Фрэнк и Джек уже год работают над этим и «достигли прогресса».

Однако прогресса они не достигли, и все трое это знали. Фрэнк и профессор Калхейн пытались получить древесный уголь из стеблей четырнадцатью различными способами, чтобы добиться более чистого продукта, дающего меньше дыма. Они взяли уголь и растерли его в порошок, смололи в гранулы разных размеров, просеяли через сито для муки и марлю и медицинский бинт. Профессор Калхейн тщательно следил за тем, откуда получает серу и селитру – он даже сделал часть селитры сам, взяв в ветеринарном колледже тележки, груженные коровьим, овечьим и лошадиным навозом (аккуратно сложенными раздельно), и поместив их содержимое в купленные им баки. Фрэнк понимал, что ничего не получится, и когда осенью они пошли стрелять (якобы поохотиться на фазана вдоль железнодорожных путей, просто чтобы притвориться, что делают что-то обычное), профессор Калхейн совсем пал духом: их ружья были новыми, но эффект стал заметен гораздо быстрее, чем рассчитывал профессор. Ни одна современная армия не пойдет воевать с такими ружьями.

– В случае немецкого вторжения, – сказал Калхейн Фрэнку, – мы с этим долго не продержимся.

Фрэнк посмеялся, но Калхейн не шутил. И тогда Фрэнку стало ясно, что Калхейн и впрямь считал, что немцы могут напасть на Америку. Даже в двадцать лет Фрэнк не понимал, как такое возможно.