Немного удачи

Хайк дубасил по животу прямо возле задней ноги, а потом ткнул животное с особой силой, оставив дыру. Раздался хлопок, по низу лошадиного живота пошла трещина, и оттуда хлынули газ и жидкость, живот прорвался еще в одном месте, и вылилось еще больше гадости. В основном она просто вытекала, но кое-что брызнуло и окатило мальчиков, в том числе Генри. Это была самая отвратительная вонь, какую он когда-либо чувствовал, вонючие капли покрывали его рубашку. Хайк и Сэм расхохотались и запрыгали вокруг, хотя на них брызги тоже попали. Генри подумал, что вот-вот потеряет сознание и упадет.

Над краем ущелья показалась папина голова, а затем голова фермера, который крикнул:

– Черт подери, парни! Я же велел вам не лазить на эту свалку! Я с вас шкуру спущу! Вы что, думаете, я шучу, когда говорю вам не лезть сюда?

Он заскользил вниз по склону, а Сэм с Хайком побросали палки и помчались вверх по противоположной стороне. Генри посмотрел на папу и полез наверх к нему.

– Пошли, – сказал папа. – Не стоило сюда приезжать. Они тут все полное отребье. У него даже не было нужной мне детали, а он пытался всучить мне еще шесть каких-то штук. Ну и вонь!

Он велел Генри снять рубашку и забросить ее в кузов грузовика. Дома он отправил Генри к крану возле амбара и велел постирать ее. По мнению Генри, у него неплохо получилось, но он сомневался, что когда-нибудь наденет эту рубашку.

За ужином Джоуи поинтересовался, нашел ли папа нужную деталь, а когда тот сказал нет, Джоуи спросил:

– А Джейка видел?

Папа сказал:

– Не-а.

– Кто такой Джейк? – спросил Генри.

– Наш бывший конь. Мы отдали его им, чтобы он возил коляску. Если б я знал, что вы едете туда, поехал бы с вами…

Но папа кусал губу, и мама спросила:

– Уолтер, что с тобой?

– У них были лошади, – сообщил Генри. – Четыре гнедых и две черных. А мальчишки очень вредные.

Но когда стемнело и Генри собирался ложиться спать, Джоуи появился в дверях его комнаты – он так никогда не делал, потому что никогда не поднимался наверх, – и спросил:

– У них не было белой лошади?

Генри промолчал, но, видимо, сам того не осознавая, застонал. Потом сказал:

– Случилось кое-что ужасное.

Джоуи сел на кровать.

– Расскажи.

– Я не мог их остановить.

– Что?

– Они били белого коня палками. Он лежал мертвый в овраге, а они его били до тех пор, пока…

– Пока что?

– У него не было глаз.

– Пока что?

– Пока он не взорвался… как будто бы. У него живот лопнул. И на меня попало.

Джоуи закрыл лицо рукой и кивнул. Генри видел, что он плачет. На его памяти Джоуи никогда не плакал.

– Ты не обязан был их останавливать, Генри, – сказал Джоуи. – Все хорошо, Генри.

Но Генри все равно заплакал. Он плакал еще долго после того, как Джоуи ушел, а потом заснул. Он жалел, что не взял кусочек хвоста, хотя бы несколько волосков, которые мог бы отдать Джоуи.

Все говорили, что Лиллиан очень понравится в старшей школе. Мама и бабушка Элизабет сшили для нее костюмы, которые она хотела, которые она видела в журнале, и она постриглась (свои косы длиной в двадцать два дюйма она спрятала в ящик). Теперь у нее были гладкие светлые волосы, и ей каждую ночь приходилось завивать их и спать в бигуди. Она бы не сказала, что девочки и мальчики как-то ее задирали; в основном на нее просто не обращали внимания, вообще не смотрели. Было странно сознавать, что она мала ростом, что, идя по коридору, она является лишь частью толпы, что все прилагаемые ею усилия лишь возносят ее на средний уровень. Всю жизнь ей говорили, что она ангел, красавица, солнышко, но здесь она стала лишь одной из многих – очередной блондинкой, очередной девочкой, у которой бедра немного больше бюста и которой приходится носить юбки определенной длины, а то вдруг у нее некрасивые лодыжки.

Более того, Лиллиан, любимица взрослых, перестала ею быть. Ее считали хорошей ученицей (учитывая, что она девочка), но те, кто помнил Фрэнка, никак не могли соотнести ее с ним. Фрэнк был феноменален – он понятия не имел о каких-то простых вещах – например, о том, что Лондон находится в Англии, но он поразительно легко учился. Взглянув на карту Европы, Англии и Лондона и прочитав заданную книжку, «Оливер Твист», он мог с точностью сказать, откуда началось путешествие Оливера, где он побывал и куда в конце концов пришел. Да, у него была «фотографическая память», и это помогало, но он также понимал значение вещей. По крайней мере, так говорил преподаватель английского. Учитель химии увидел в списке учеников ее имя и рассказал классу о том, как однажды ее брат Фрэнк взорвал окно в классной комнате во время какого-то эксперимента с азотом.