Немного зло и горько о любви

– Сейчас уже легче – рациональное сознание, оно ж тренированное… хотя такой опыт – первый… сильный, но ужасно бессмысленный… это подрывает – изнутри. Иногда зацепиться не за что, и будто проваливаешься. Сеня за мной следит – успевает подхватить. А я вглядываюсь в него – ему тяжелее, кажется, чем мне… и тоже стараюсь вовремя почувствовать, когда поддержать. Так и живем… Обычными житейскими делами, планами и отвлечениями. Думаю подлечиться – меня два раза чистили, теперь там внутри все, наверное, покорябано.

– Жень… значит, не судьба ему род свой продлевать. (Эта подруга – идиотка, определенно.)

– А в апреле я хочу съездить в отпуск – в Краков… спущусь в соляную шахту на стареньком подъемнике, посмотрю скульптуры из черной и розовой соли…

Чтоб были силы еще раз попытаться ничего не бояться.

– Что-о-о?! Еще раз?! Да ты что, угробить себя хочешь? Природа против, понимаешь? Про-тив!!!

– Я не собираюсь спорить с природой, я хочу всего лишь жить в бесстрашном согласии с собой.

И тут я нажала «STOP», потому что…

Потому что – что? «Остановись, мгновенье, ты прекрасно»? «Момент истины»?

Господи, как она хорошо сказала, как она смогла это выговорить так кротко и дерзко одновременно!

«Я не собираюсь спорить с природой, я хочу всего лишь.

жить. в. бесстрашном. согласии с. собой».

И я – слышите? – и я хочу жить в бесстрашном согласии с собой.

…Нажала на стоп, не выдержала, оглянулась на рыжую мадонну.

– Даже если жить в согласии с собой приходится через боль и страх – они всего лишь неизбежные спутники, и с ними можно договориться, – еще сказала она и, помолчав, добавила: – Это всего лишь жизнь, с её тайной логикой, справедливостями и несправедливостями, которые и предъявить некому, поскольку никто ни в чём не виноват.

Мне тридцать девять – трижды тринадцать – самый возраст остановиться и попробовать снова.

Я не знаю, почему они сидели в вокзальном кафе, – возможно, кто-то из них уезжал, возможно, они просто зашли туда, как и я, хотя вряд ли кто-то еще ловит кайф, провожая после полуночи поезда на Москву – чистенькие, холеные, резвые…

Сейчас зайду в стеклянную цветочницу, куплю зеленую розу своему психологу.

Подарю на прощание вместе с диктофоном, куда наговаривала свои страхи, – я же всё настаивала, что они от отсутствия гарантий, что больше не случится этого стремительного отчуждения живого в неживое, что я опять не порвусь от сознания «был и не стало».

Нет гарантий, ну и что. Буду жить наживую и договариваться со страхами.

Волшебный выход – в маленьком зазоре отваги, когда делаешь что-то не ради себя.

Там – за пределами себя – свободная жизнь. Множишься в других, запечатлеваешься в глазах, мыслях.

Просто живешь.

ЛЕРА

А вчера – или это сегодня? – Влад возил меня в кино! Ночью!

– Будем с тобой работать, – заявил, – надо, чтобы ты посмотрела один фильм. Можно бы и на диске, но лучше поедем в кино.

Купил все места в маленьком зале в «Варшавском экспрессе». Правда, потом успокоил меня, что менеджер уступил, и он оплатил только четверть мест – всего три ряда из двенадцати, но все равно, это ужасно много, мне кажется. Сидела в зале – одна! – и смотрела кино. И ела попкорн, и пила пепси-колу из большого картонного стакана.

Ну и Влад, конечно, тоже был там. Сидел через два сиденья от меня, наблюдал, как я смотрю, и прикалывался, наверное, ну и пусть. Мне было весело, как уже не помню когда. Мы смотрели мультфильм «Рататуй». Это о крысе, которая любила готовить. Так сильно любила, что стала на немножко лучшим шеф-поваром Парижа!

Я впечатлилась кадром, где эта крыса-гурман вкушает от сыра, и вкус видится ему концентрическими разноцветными кругами. Крысик ищет, чем перемежить этот вкус, представляет, как это сочеталось бы с розмарином или грибами, и тут же в разноцветье кругов вплетаются искорки…

Дивно!

Я подумала: создание вкуса – как создание музыки. Воображение движется на ощупь, уворачиваясь от агрессии привычного, ненужного, избыточного. Выбирая то, что подлинно хочет явиться в мир, сочетаясь с другими, тоже загадочным образом отобранными, элементами… этот «кастинг» ведется наитием, сродни тому, что двигало демиургами…

все-таки именно в творчестве богоподобие человека проявляется сильнее всего.

А еще меня поразила культура гурманства, проявившаяся в таком сюжете: гастрокритик в ресторане делает заказ. Он

сообщает ощущения, которые хотел бы получить от еды.

И его понимают!

Уровень общения каков, а?

– А на десерт? – спрашивает повар.

– Удивите меня! – отвечает клиент.

То есть один вверяет другому свои переживания от будущей еды, и тот, другой – творец – берется воссоздать эту идею ощущений в продуктах, посредством своего гения, получившего заказ от духа другого человека, ибо тот сообщает ему именно о своих духовных потребностях в еде.

Они творят, по сути, вместе – один держит в уме-сердце идею другого.

Потрясающе… по уровню взаимодействия в связке потребитель-изготовитель – высшая ступень!