Немного зло и горько о любви

Возможно, их просто не было.

И я живу так, словно в прошлом году мне исполнилось двенадцать.

В тот день было тепло, и солнце высвечивало на красных листьях куста бордовые жилки, полные обычной зеленой крови.

Теплообмен

Ты худой, тонкокостный и сильно мерзнешь зимой.

Кажется, никогда не согреваешься до конца, даже в жару, словно внутри у тебя маленький ледяной мальчик, и когда он жадно вбирает чуточку тепла и подтаивает, то талость выливается твоими слезами.

Хочется растопить мерзлого малыша до конца – пусть ты выплачешь его навсегда, чтобы не холодил болюче ребра.

А мне почти всегда жарко. Тянешься ко мне – к теплу.

…Остужаюсь о тебя – желанная прохлада впитывается кожей, нервами – успокаиваюсь – примиряюсь – мне хорошо…

…Согреваешься о меня – последние содрогания – затихаешь, оставив прохладные меты поцелуев на лбу и щеках – тебе тепло…

Наверное, не существует пространства ссоры.

Ссорящиеся потому и страдают, что оказываются в разных пространствах – каждый в своем.

Когда мы прощаемся – исчезаем из виду – начинаем терять: ты – тепло, я – прохладу – зачем мы расстаемся?

«Помни меня, – заклинает тебя жгущая моя стихия, – помни же! Каждый миг, каждый шаг».

«Помню, милая, – успокаиваешь, – помню».

«А если замерзнет? – вздрагиваю от мысли. – К кому потянется за теплом? Надо послать ему болючий огненный шар ревности – так не замерзнет. Или едко-оранжевую стрелу обиды – от такой кидает в жар. Что угодно, только не покой, что так похож на равнодушие…»

Похоже на правду? Я только что придумала это, не верь.

Просто боль – это самый реальный способ ощутить любовь в разлуке. Пусть и самый жестокий.

Неосознанно причиняем друг другу страдание, лишь бы убедиться: «любит», «люблю».

Так в сердце коматозника посылают электроразряд, чтобы увидеть на мониторе метнувшуюся в зигзаг бывшую прямую.

Расскажу-ка тебе про девочку, что так умеет мучить тебя.

У Лики курносый нос, темные глаза, большой рот.

Прямые волосы цвета кофе.

У Лики нет договора с собственным телом о грациозной повадке, потому что в детстве она много болеет, ей вырезают аппендицит, а потом еще и делают сложную операцию по восстановлению барабанной перепонки.

Операция называется очень красивым словом – тимпанопластика.

После нее остаются шрам за ухом и выбритая на треть голова.

Волосы, отрастая, колются, потом прилегают и растут уже гладко.

Пока другие девочки прыгают на скакалке, играют в классики, баскетбол и «третий лишний», она читает книжки и гуляет в парке, стараясь не глядеть в сторону горки, качелей и каруселей. Бродит в роще, подбирая листья, трогает трещины коры – на пальцах остаются мелкие, похожие на кофейные, крошки…

Врачи запретили бег, прыжки и подвижные игры.

И такой режим держится до четырнадцати лет.

Лика смотрит на себя в зеркало и думает: «Господи, какой ужас… нет, ноги хороши, талия тоже – с глубоким фигурным прогибом по бокам… но эта грудь… такая взрослая… и лицо ужасное, ужасное просто… глаза ничего себе так, но нос…»

Прижимает кончик носа чуть вправо и вниз и смотрит на себя в профиль – слева нос кажется прямым, и Лика вздыхает: «Эх, если б вот так было… тогда и большой рот не страшен… с таким носиком аккуратным».

Снова вздыхает и начинает собираться в дорогу – маме на работе дали «детскую» путевку в Сочи. Поездка предназначена для подростков четырнадцати лет и старше.

«В группе будут незнакомые мальчики, – волнуется Лика, – и девочки тоже. Уверенные в себе, пахнущие здоровьем и красивостью девочки… главное – мне бы ни в кого не влюбиться там, а то испорчу себе всю поездку: буду пялиться только на этого мальчика, ревновать, страдать от того, что он смотрит не на меня, – а по-другому и не было никогда… или было?» – Лика застывает над чемоданом с футболкой в руках.

Вспоминает детский сад, школу, больницу, двор, улицу… качает головой – «нет, не было».

«Господи, я не прошу сделать меня красивой, нет, это было бы слишком, но сделай меня хотя бы хорошенькой, ну, пожалуйста, ведь Ты же можешь», – обычная молитва на ночь.

На перроне Лика отмечает, что девочки в группе, и вправду, красотки.

Особенно Лена: волосы светлые, а фигурные брови – темные, носик тонок и прям, рот мал и ал.

В купе поезда эта девушка смело снимает блузку, чтобы надеть футболку. Лика отворачивается, но Лена задает ей какой-то вопрос, приходится повернуться и тут…

«О, нет… темные проволочки волосков вокруг сосков… как же это… – приступ тошного ужаса, – отвернуться, сказать, что мигрень, что угодно, только не смотреть…»

– Эй, ты чего? – удивляется девушка. – Че ты дергаешься, как калечная? Я спрашиваю, пойдем пива с мальчиками попьем в последнем купе?

– Голова болит, извини, – бормочет Лика.

– Блин, есть тут в группе нормальные девчонки или все такие больные? – Девушка переоделась и выходит в коридор.

В луче сильного летнего солнца, бьющего меж занавесок в белый столик купе, мятутся пылинки. Лика смотрит на их кружение и потихоньку приходит в себя. Достает книжку, залезает на верхнюю полку и перестает замечать все вокруг…