Ненадёжный признак

По традиции манга была нарисована чёрно-белой, однако при печати чёрный цвет поменяли на синий – видимо, для разнообразия. И как-то так получилось, что, во-первых, я сразу всем понравился (ото-ж!), а во-вторых, меня стали называть не Одноглазым, а Синим Кроликом, что намного ближе к действительности. Не, ну правда. «Синий» мне нравится гораздо больше, чем «одноглазый», потому что с глазами у меня всё в порядке, просто правый я от греха подальше прикрываю чёрной повязкой. Неохота, знаете ли, без конца прозревать чужое прошлое, иногда хочется пожить и обычной кроличьей жизнью. Но эта моя способность здорово помогает в моей работе. Я ведь сыщик, я не говорил ещё? Так вот, когда я прихожу на место преступления – в музей, в фамильный особняк, в подвал банка, – я открываю свой правый глаз и при его рубиновом свете отчётливо вижу, кто тут был и что тут делал. Чаще всего выясняется, что наследил Корнелиус, но иногда попадается рыбёшка и помельче. А когда знаешь, как украли, найти того, кто украл, пара пустяков. А там и до украденного недалеко.

У меня раскрываемость стопроцентная! Не без удовольствия замечу, это страшно бесит Аптекаря Корнелиуса. Помните, я упомянул, что сейчас мой мангака рисует скрежет зубов сушёной сардинки? Про зубы сардинки обычно говорят, когда хотят описать бессильную злобу. Смотрите, как это выглядит на бумаге: кошачья морда Корнелиуса крупным планом, усы-пики торчат во все стороны, жёлтые, как у тигра, глаза сощурены, и его любимое ругательство, которое кроме него и выговорить-то никто не может – «Сальтофформаджжио!» – висит над его головой в текстовом облачке. Хе-хе. Что так расстраиваться, не понимаю. Ведь с самого начала было ясно, что я найду потыренное и верну законному владельцу. Я же Синий, прошу не забывать, Кролик. Некоторые мои поклонники даже зовут меня Суперкроликом, но я, будучи Скромнягой Кроликом, согласиться с ними не могу, даже если знаю, что они абсолютно правы.

Н-да. Но что это я всё о себе. Я же собирался рассказать про своего мангаку. Я за него беспокоюсь. В последнее время он у меня мрачнее тучи, и боюсь, этот невесёлый период чересчур затянулся. А всё из-за его дочки, он дико по ней скучает. К тому же наступил июнь, самый грустный месяц в нашем доме. Четырнадцать лет назад, когда начался долгожданный сезон светлячков, а это обычно бывает в последние две недели июня, у моего мангаки случилось страшное несчастье. Его любимая жена умерла, оставив его вдвоём с маленькой дочкой. Мой мангака говорит, дочка с каждым годом становится всё более похожей на его жену, но вот и Митико-тян уехала, а он остался один-одинёшенек в большом доме. А я… Ну что – я. Я, хоть и Самолучший Кролик, но всё же – скажем прямо – только невесть как оживший рисунок. Чаю со мной не попить, книжку не обсудить. Это я внутри себя весь такой разговорчивый, но вовне голос у меня так и не прорезался. Максимум, что я могу – это побарабанить лапами, пошевелить ушами да изобразить над своей головой облачко с коротенькой репликой. На таком общении далеко не уедешь, вот и захандрил мой мангака.

Хотя, если уж начистоту, то хорошими отношениями со своей единственной дочкой он похвастаться не может. Они разладились в тот год, когда он рисовал свою суперуспешную мангу «Синий Кролик и Деревянный Колокольчик» (еженедельная публикация во «Флай!», ваш покорный слуга на цветной обложке десятого номера и отдельное издание по окончании года). Причиной размолвки послужил белобрысый малец, который повсюду таскался за Митико-тян, и которого никто, кроме самой Митико-тян, не видел. Я – опять же не в счёт, кто меня спрашивает, что я вижу, а чего не вижу. А иногда спросить бы не мешало. Потому что я из тех, кто разглядев пятно на шкуре, может представить целого барса. Опять же – мой суперглаз. Правда, в случае с дружочком Митико-тян он оказался бесполезен, я ничего не смог разобрать даже в его рубиновом свете. Прошлое белобрысого было затянуто плотной серой дымкой, и это было очень странно. Обычно я без труда различаю прошлое вещей и всяких подозрительных личностей. Этот же как будто явился из ниоткуда, и прозревать особо было нечего.

Короче говоря, белобрысый мне не нравился. Мордашка у него была кавайная, но когда Митико-тян от него отвлекалась, пацанчик начинал явно нервничать, а то и неприкрыто злиться. Он бесился, даже если она читала книгу или слушала музыку, а не играла с ним. Очевидно, хотел, чтобы Митико-тян принадлежала только ему. Полностью и целиком, вся от ушек до хвоста, даже если хвоста у неё, бедняжки, так и не выросло. Удивительно, как некоторые умеют фокусироваться исключительно на своей драгоценной особе!